Началось
в колхозе утро...
Мне
так часто приходится отвечать на вопрос «А как ты справляешься с такой
стаей?», что я решила сделать это письменно и отсылать всех желающих к этому
тексту.
На
самом деле, со временем любые действия доводятся до автоматизма и занимают не
очень много времени. Но определенная специфика, конечно, есть...
Я
по натуре жаворонок, поэтому необходимость ранних подъемов меня не
раздражает. Встаю я обычно в пять утра и сразу же ползу на кухню варить кофе.
После первой чашки и сигареты я быстро раздаю корм зверью, протираю полочки,
прибираюсь на скорую руку в клетках и занимаюсь собой — допиваю кофе,
крашусь, одеваюсь... В семь встает дочка, в четыре руки мы быстро вкалываем
лекарства больным (а при нашем количестве зверья редко бывают дни, когда
таковых не имеется) и выходим из дома.
Вечером
программа более разнообразная: во-первых, крыс надо выгулять. Правда, старшие
уже на прогулки не рвутся и зачастую не желают даже выходить из клетки.
Во-вторых, надо обязательно уделить хотя бы пару минут каждому зверю
персонально — и просто пообщаться, и проверить, нет ли на нем абсцессов или
еще какой пакости, которая имеет обыкновение вырастать за считанные часы.
Вечером же происходит и «главное кормление» - раздача овощей, фруктов, мясных
или молочных блюд (взрослым — два раза в неделю, мелким — ежедневно). Кроме
того, два — три раза в неделю я езжу за кормом для всей стаи. Как правило,
раз в неделю мне приходится выкраивать время для визита к ветеринару. Причем
я каждый раз вспоминаю фразу Ольги Громыко о том, что перед открытием клиники
ратологи ползают с линейкой по карте, выискивая равноудаленное от всех
крысоводов место. Видимо, это на самом деле так, потому что и мне приходится
ездить на другой конец немаленького города, убивая на дорогу в среднем по три
часа. И тут я снова хочу со свойственной всем преподавателям
занудностью напомнить, что крыс должен лечить только ратолог, потому что
обычные ветеринары этого делать не умеют. Причем если некоторые честно
говорят: «вы знаете, насморк еще туда-сюда, но ничего более серьезного лечить
не возьмусь», то большинство, к сожалению, берется. После того, как в одной
очень дорогой клинике я услышала от врача рекомендацию простерилизовать всю
квартиру, чтобы не подхватить от крыс клеща (для информации — у каждой крысы
есть внутрикожный клещ, который «оживает» при сопутствующих заболеваниях,
снижении иммунитета или стрессе и не передается не только людям, но и другим
животным), я поняла, насколько порядочным оказался ветеринар из клиники по
соседству, который сказал: «С крысами я вам могу помочь только в одном —
выписать справку для выставки, в остальном я в них совершенно не разбираюсь».
Мне несказанно повезло, когда я, едва заведя своих первых крыс, случайно
нашла квалифицированного ратолога, доктора Зденека Валеша из клиники Hvet.
Большинство моих крыс обязано жизнью главным образом ему. Он не только
замечательный и вдумчивый терапевт, но и совершенно гениальный хирург. Каких
только операций он не делал моим крысам — вырезал опухоли, удалял Марсе
абсцесс с брюшной стенки, а уж операция на челюсти у крохотного
пятинедельного заморыша Нильса — это было просто виртуозно... Кроме того, мне
хочется и здесь поблагодарить доктора Валеша за то, что он всегда находит
время, чтобы принять нас без записи, а то и после того, как его рабочий день
заканчивается (со своим сумасшедшим графиком я никогда заранее не знаю, когда
смогу вырваться в клинику).
Пятница
— это день генеральной уборки. С тех пор, как моя приятельница открыла
магазин для крысоводов, причем с доставкой товаров на дом, моя жизнь стала
существенно легче. Во-первых, мне не приходится таскать на себе тяжеленные
мешки с наполнителем. Во-вторых, буковые щепки, на которые она меня
«подсадила», почти не летят из клетки и прекрасно впитывают запах. Но все
равно, раз в неделю все это надо выгрести из клеток, вымыть поддоны и
полочки, насыпать свежий наполнитель и поменять гамаки. На одну уборку у меня
уходит около 15 кг щепок. Мусора получается два огромных пластиковых мешка.
Некоторое
время занимает и готовка для крыс. Обычно я варю бульон из куриных потрохов,
куда потом засыпаю рис, гречку или другую крупу и пару пакетов мороженых
овощей. Иногда так же готовлю рыбу. Когда готовить лень или нет времени,
обхожусь йогуртом. У малышей питание более разнообразное — детские молочные
смеси, йогурты из козьего молока, перепелиные яйца...
На
этом месте обычно возникает вопрос — это сколько ж ты на них тратишь?
Если
честно, никогда не считала специально — боялась заработать инфаркт. Но на
самом деле, и это вопрос правильной организации. В магазине, где я заказываю
корм, у меня очень существенная скидка. Причем корм мне привозят под заказ,
так как хороший и недорогой я нашла только один. За йогуртами я езжу в
магазин, где молочные продукты стоят недорого, кроме того, если мне удается
нарваться на скидку где-нибудь в другом месте, я покупаю продукты про запас.
Вот изыски вроде перепелиных яиц и козьих йогуртов в скидках обычно не
попадаются, но и расход этих продуктов небольшой — уж стаканчик йогурта за
доллар или упаковка из девяти яиц за два особых дыр в бюджете не пробивают...
Основная
статься расходов — это, несомненно, лечение. Тут уж не сэкономишь, как ни
старайся. А болеют крысы часто.
Что
касается расходов, так сказать, временнЫх — считайте. Сегодня, например — 30
минут утром на уборку, кормежку и т. д. Поездка к ветеринару — 4 часа.
Уборка клеток и уборка квартиры после этого праздника жизни— 2 часа. Осталось
вечернее кормление, перед сном — вычистить Терюшке рану после удаления
опухоли, вколоть ему и еще двоим недужным антибиотик, обработать Деську, у
которого началась жуткая экзема... Вроде все. Правда, я не воспринимаю это
как труд — для меня это такой же душевный отдых, как для других — прогулка в
лесу или возня с цветами в саду.
Как мы ездили на выставку
Выставки
— это одно из наших любимых развлечений. Описывать все — долго и не слишком
интересно, поэтому расскажу о последней.
Раз
в год в небольшой (а если совсем честно — крохотной и глухой) деревеньке
неподалеку от города Карловы Вары собираются крысоводы со всей Европы, чтобы,
как говорится, на других посмотреть и себя показать. К этому событию
приличные люди начинают готовиться загодя, а мы — за пару часов до отъезда, в
панике метаясь по квартире с воплями: «Куда мы в прошлый раз сунули
выставочные поилки?», «Быстро вымой этим свиньям хвосты, они уже ими гремят
при ходьбе!», «Где папка с родухами?» и прочими малопонятными нормальным
людям выкриками.
В этот раз все было точно так же, если не считать того, что на выставку мы
решили отправиться не рано утром, как обычно, а накануне — чтобы в день
выставки спокойно выспаться, не спеша подготовить выставочные места...
Отъезд
был назначен на вечер пятницы. В два часа я сорвалась с работы, прибежала
домой, быстро вычистила клетки, насыпала корм, повесила дополнительные
поилки, собрала все необходимые вещи (зубные щетки, полотенце, спальный
мешок, два одеяла, подушку, косметику, папку с документами крыс, поилки,
миски, гамаки, пакет корма, пачку влажных салфеток, когтерезку,
бутерброды, воду...), распихала по переноскам крыс — и мы отправились к месту
встречи. Так как сама я машину не вожу, на выставку мы ехали с заводчицей
питомника Mouseville Хеленой, ее другом и еще одной девушкой. Итого в машине
нас оказалось пятеро. Тем не менее, вещи нам пришлось погрузить в прицеп, а
Хелену — в багажник, где она всю дорогу подпирала собой пирамиду из боксов с
крысами. Мы на заднем сиденье устроились, учитывая то, что переноски на нас
стояли всего в один ряд, очень комфортно.
В
нормальном состоянии крысы пахнут очень слабо и не противно — обычно чем-то
вроде меда или мускуса. Но в состоянии стресса они начинают вонять так, что
впору надевать противогазы. А если учесть, что окна в машине мы открыть не
могли, чтобы не простудить зверье, несложно представить себе, в какую газовую
камеру превратилась машина уже через полчаса.
В
начале десятого мы, наконец, добрались до пункта назначения — деревенского
Дома культуры. Судя по тому, что в протекающем рядом с ним ручье валялась
засохшая новогодняя елка, в последний раз нога человека ступала туда около
полугода назад. Мы с энтузиазмом взялись за дело — разгрузили прицеп и стали
забрасывать через открытые окна мешки с наполнителем и кормом, таскать
столы... Кстати, о столах — мы должны были обернуть их пленкой, так как
местные жители возмутились — как так, мы за этими столами едим, а они хотят
ставить на них клетки с крысами! Так вот, столы нам пришлось долго отмывать,
прежде чем мы решились поставить на них клетки с нашими привыкшими к чистоте
«мерзкими животными».
К
часу ночи наш энтузиазм несколько угас, в два часа мы дружно открыли по банке
энергетического напитка, в три я засыпала стоя, с закрытыми глазами вешая на
кулисы рекламные растяжки спонсоров...
Около
четырех часов утра, сложив и расставив клетки в подготовленном и украшенном
зале, мы решили лечь спать. На улице лил ледяной дождь, в здании было так
холодно, что мы побоялись простудить крыс и закутали их в свои одеяла и
спальники, а сами, не раздеваясь, легли на сцене и провалились в сон. Встали
мы в шесть.
В
состоянии «подняли, но не разбудили» я доковыляла до туалета, где принялась
за текущий ремонт лица. Основа, тон, пудра, румяна, подводка, тушь — и из
туалета я вышла уже во вполне пристойном виде, вызвав, однако, у всей
компании взрыв хохота и язвительные комментарии вроде того, что выгляжу я,
как вип-клиент гримера в морге — сама дохлая, зато вид цветущий. Не обращая
внимания на издевательские замечания, я отправилась в кладовку, чтобы сварить
себе кофе. И розетка, и чайник там были, но при ближайшем рассмотрении
выяснилось, что розетка отстает от стены почти на два сантиметра, а чайник
работает только тогда, когда кнопку на нем придерживают до закипания воды —
стоило ее отпустить, как допотопный агрегат отключался. Придерживая одной
рукой кнопку на чайнике и вдавливая другой розетку в стену, я все-таки
сварила себе кофе и вышла на крыльцо. В этот момент начали съезжаться и
остальные участники выставки — чехи, немцы, голландцы...
После
ветконтроля крысы были рассажены по клеткам, которые мы снова закутали в
одеяла. Началась экспертиза — каждую крысу относили к столу экспертов для
оценки. Мы шатались по залу сонными мухами и разглядывали зверей. Посетителей,
учитывая погоду, было немного.
Я
присматривалась к малышне, которую заводчики привезли на продажу, но в этот
раз меня никто не очаровал — пока в одной из дюн я не увидела маленького
бурмизика Иалвара, который понравился мне больше всех и по этой причине был
мной немедленно забронирован.
На
выставку мы в этот раз привезли Марсю, Блошкина, Таскама и Квика. Для Марси,
которому исполнился год и девять месяцев, это была последняя возможность
поучаствовать в выставке.
К
полудню стали появляться посетители. Один из них долго рассматривал наших
крыс, гладил Блошкина и рассказывал о своих крысах, которых он, так же, как и
мы, подобрал в разных непотребных местах вроде зооуголков и магазинов. Когда
я спросила, почему он не привез кого-нибудь из них на выставку, парень стал
объяснять, что они не выставочные, они так — обыкновенные, без документов...
После того, как я сказала, что Блошкин, который всем так нравится, был куплен
за копейки из кормового чана на ярмарке рептилий, мнение собеседника о том, каких
крыс можно выставлять, изменилось. Мы обменялись контактами и расстались
приятелями. Эта встреча стала судьбоносной для одного маленького кормового
крысенка, но об этом я расскажу потом.
Около семи часов выставка была окончена, и мы стали ждать объявления
результатов.
Результаты обычно начинают объявлять с конца, то есть с последних мест.
И нам не досталось ни одного из них. Мы уже стали расстраиваться, как вдруг
нас стали вызывать практически безостановочно — первое место в пет-классе —
Блошкин, второе место в пет-классе — Марся, первое место в открытом — Таскам,
первое место в номинации «лучшая шерсть» - Блошкин, абсолютный победитель
выставки — Блошкин... В общей сложности, на сцену мы поднимались семь раз,
возвращаясь, увешанные пакетами с призами и медалями.
После
этого народ стал разъезжаться, а мы остались убирать зал — расставлять столы,
выносить мешки с использованным наполнителем, снимать рекламные растяжки...
Потом
Петр подогнал машину с прицепом ко входу, и мы стали грузить призы. Мешки с
кормом и наполнителем не помещались в прицеп, мы с трудом разместились в
салоне, придавленные остатками призов и переносками с крысами, принявшимися
вонять с утроенным энтузиазмом... В Прагу мы вернулись в начале второго ночи. Я выгрузила из
машины все самое ценное — ребенка, крыс, кубки, пакеты с призами, перетаскала
все это в квартиру и, приняв, наконец, душ, стала искать ингалятор. И тут
выяснилось, что сумку, в которой были мои лекарства, документы и деньги, я
забыла в машине под сиденьем... Бедному Петру, который обнаружил ее,
вернувшись домой, пришлось снова садиться за руль.
И о выставках кошек
Нет, наши,
конечно, не выставочные. Но приюты довольно часто проводят так называемые
«выставки-пристройства» - в отличие от классических выставок, там нет судей и
экспертиз, зато каждый желающий может выбрать себе кошку и забрать ее домой.
Конечно, мы с
удовольствием стали участвовать в этих выставках в качестве волонтеров. Но
удовольствие, как оказалось, было гораздо легче получить от монтажа и
отмывания выставочных клеток-трешек, чем от общения с посетителями.
Во-первых,
мне уже на выставках крыс здорово надоели люди, без спроса открывающие клетки
и пытающиеся потискать находящихся там животных. Во-вторых, я столкнулась с
удивительным фактом: казалось бы, решив взять приютскую кошку, человек должен
понимать, что она будет, как минимум, беспородной. Да и благородными окрасами
приютские мурки удивляют редко – полосатые, трехцветные, черные или
черно-белые… Но если хочется кошку определенной породы – велкам в питомники,
которых в той же Праге немало. Правда, и цены там соответствующие. И тем не
менее, народ упорно желал «спасти из приюта» кошечку, хотя бы похожую на
породистую, проходя мимо полосатиков, не удостоив их взглядом. Вторым
удивившим меня фактом оказалось то, что котята старше трех месяцев – и даже
старше двух – уже «слишком взрослые». Я откровенно задолбалась объяснять, что
три месяца – это минимальный возраст для передачи котенка новым хозяевам, по
крайней мере, у ответственных хозяев, слыша в ответ одно и то же: «Ну да, но
нам хочется совсем маленького». После десятого диалога в подобном духе я
поинтересовалась у очередной «чадолюбивой» дамы, не хотелось ли бы ей самой,
забеременев, отправиться на искусственные роды месяце эдак на пятом-шестом, чтобы
потом «понянчиться с совсем крохотным ребеночком».
Отдельным
пунктом общения с посетителями были условия содержания. Вообще-то, на каждой
клетке висит листовка с именем животного, возрастом, информацией о том, при
каких обстоятельствах оно оказалось в приюте и условиями, в которые оно
отдается – котята обычно либо парой, либо в дом, где уже есть кошки, кто-то –
только в квартиру, кто-то – и в частный дом, с возможностью прогулок… И тем
не менее, мне опять же пришлось отвечать на вопрос, можно ли забрать «вот эту
кошечку, ничего, что не стерилизованная, мы такую и хотели, она у нас будет
жить во дворе». Тушите свет…
Я не раз
сталкивалась со мнением, что работа с животными превращает нас в
человеконенавистников. Это не так. Но отношение к животному, как к игрушке, а
к себе – как к сверхсуществу, наделенному правом в угоду своим сиюминутным
«хотелкам» с легкостью калечить жизни тех, кто не способен себя защитить, для
людей, разгребающих последствия чужой безответственности – на самом деле
повод для, как минимум, резких высказываний. И мне это кажется вполне
закономерным.
Усатые,
полосатые, пятнистые...
Собственно, о том, как в нашем доме появилась Сапфирка, я уже упоминала. Но
все-таки расскажу подробнее и о ней, и о Дизеле.
Дочка выпрашивала котенка довольно давно, но кошки у меня никогда не вызывали
ни малейшей симпатии, поэтому я каждый раз находила причины, по которым их
появление в нашем доме оказывалось невозможным. Но однажды под Рождество я
все-таки сломалась, и мы стали искать котенка. Вообще-то, я люблю подобрашек,
и с большим удовольствием взяла бы котенка из приюта, но так как кошку мы
присматривали лысую (из-за моей астмы), искать мы стали в питомниках.
Буквально сразу же мы нашли объявление о продаже трехмесячной кошечки с
фотографией смешного, похожего на пятнистую корову, котенка. Договорившись с
хозяином, мы в последний рабочий день перед началом рождественских каникул
отправились забирать очередного питомца. По случайному совпадению, это
оказался и день ожидаемого конца света — 21.12.2013.
Ехать пришлось довольно далеко — сначала около часа на электричке, потом, уже
вместе с встретившим нас на вокзале хозяином — примерно полчаса на машине.
Увидев дом и прилегавшую к нему территорию, я ахнула — по периметру ограды
тянулись роскошные огромные вольеры, за которые не было бы стыдно и
настоящему зоопарку, а в них лежали или лениво прохаживались пумы и рыси.
Оказалось, что наш новый знакомый занимается разведением именно диких
животных, а домашние кошки для него — просто хобби.
Оказалось, что обещанной в объявлении родословной у Сапфирки нет, да и на
чистокровного канадского сфинкса она была не слишком похожа, но маленький
лысый котенок в смешных пятнах был настолько очарователен, что мы не придали
этому значения и отправились со своим новым приобретением домой.
В тот же вечер к нам пришли друзья — поздравлять нас с новым членом семьи.
Кошке подарили большой пакет дорогого, самого мелкого наполнителя для туалета
(который непостижимым образом распространялся из лотка по всей квартире,
превращая ее в подобие пустыни). Сапфирка восприняла переезд в новый дом
спокойно, без малейших волнений, с удовольствием сидела на руках и
беспрерывно мурчала.
Прошло несколько недель. Сапфирка, которая была немногим меньше наших крыс,
скучала и пыталась залезть в клетку, чтобы поиграть хоть с кем-нибудь. Крысы
не протестовали, но и принимать ее в стаю желанием не горели. И тогда я,
прошерстив кошачьи форумы в Интернете, задумалась о том, чтобы приобрести ей
подружку.
Так как с появлением в доме кошки моя астма не только не ухудшилась, но даже,
наоборот, стали заметны улучшения, я все-таки решилась на приютского котенка.
Особых пожеланий по поводу окраса и прочего у меня не было, поэтому я быстро
выбрала на сайте приюта кошечку примерно Сапфиркиного возраста и позвонила
куратору. Но в ходе разговора выяснилось, что этот котенок нам не подходит,
так как ее отдают строго в одиночное содержание — она конфликтует с другими
кошками. Зато мне дали телефон другого куратора того же приюта, Яны, и
посоветовали поговорить с ней, так как у нее как раз есть котята, которые
могли бы подойти нам по возрасту и характеру.
Яна проговорила со мной по телефону около часа, подробно расспросила меня о
Сапфиркином характере, рассказала обо всех кошках, которых она могла бы нам
предложить, и пригласила нас в гости. В ближайшие же выходные мы отправились
в пригород Праги «просто посмотреть на котят», предусмотрительно прихватив с
собой переноску.
Приют оказался так называемым «депозитом» - это значит, что кошки находятся
не в одном помещении в клетках, а живут у кураторов. Там, куда приехали мы,
для кошек была выделена отдельная комната, где были когтеточки, лазалки,
домики, игрушки... Первоначально мы собирались объехать несколько таких
«точек» и посмотреть на всех, но в первом же доме мы увидели огромного, раза
в три крупнее Сапфирки, мрачного кота с удивительно красивыми янтарными
глазами. Кот был обыкновенным сереньким полосатиком, да и особого дружелюбия
не проявлял, но я как-то сразу поняла, что взять я хочу именно его.
Мы оформили документы, втроем с трудом упаковали активно сопротивлявшегося
кота в переноску, и новый пассажир нашего Ковчега отправился домой.
Дома кот, названный впоследствии Дизелем за бесперебойное мурчание, забился в
щель между стеной и шкафом. Сапфирка попыталась выколупать его из укрытия, но
кот сидел в щели плотно, как пробка в бутылке, и тихонько подвывал от ужаса.
На следующий день ничего не изменилось. Дизель сидел за шкафом, не ел, не
пил, не ходил в лоток... К вечеру Сапфирке это надоело, она без труда ввинтилась
в узкую щель и вытолкала Дизеля наружу. Бедный кот съежился, прижался к
паркету и уже явно собрался умереть от страха, но Сапфирка подзатыльниками
погнала его сначала к лотку, а потом на кухню к мискам. После принудительной
экскурсии по квартире Дизель немного успокоился и даже поел. Видимо, именно
тогда он уверился в том, что Сапфирка — самая умная и опытная, и если он
будет ее слушаться, все будет хорошо. С этого дня Дизель превратился в
Сапфиркину тень — если только у крохотной, рахитичной лысой кошки может быть
огромная, красивая и пушистая тень. За все время я ни разу не видела Сапфирку
и Дизеля по отдельности — они спят вместе, едят из одной миски, и даже в
лоток Дизель идет тогда, когда туда отправляется Сапфирка.
Сапфирка — удивительная «липучка»: она не слезает с рук, ночью ложится под
одеяло, головой на подушку, и спит только рядом с кем-нибудь из нас; если
приходят гости, она с удовольствием дает себя гладить... Дизель, наоборот, в
первые месяцы не горел желанием общаться даже с нами, погладить его нам не
удавалось, а уж взять на руки — и подавно. Но со временем он привык, и сейчас
это замечательный, ласковый кот, который, тем не менее, терпеть не может
чужих людей в доме.
Кастрировали мы Сапфирку и Дизеля одновременно. Кстати, меня удивило, какое
количество людей, как оказалось, считает кастрацию кошек бесчеловечной и
вредной для здоровья процедурой. На самом деле, кроме того, что это
профилактика пиометры и прочих проблем со здоровьем, это и профилактика
появления на свет таких котят, как Дизель. Да, конечно, ему повезло — он
попал сначала в хороший приют, а потом домой. Но не далее, как вчера, 21
июня, его бывшая куратор, Яна, с которой мы подружились и стали ездить друг к
другу в гости, сказала, что с начала года ей удалось пристроить всего трех-четырех
кошек, включая Дизеля, из нескольких десятков, которых она опекает. Кризис,
люди вообще меньше заводят животных, а уж на беспородных мурзиков спрос и
вовсе упал ниже плинтуса. Так что смысла в появлении новых я не вижу
решительно никакого.
Тандем Сапфирки и Дизеля комичен уже тем, как эта пара выглядит — крохотная,
тощая, несмотря на невероятную прожорливость, нахальная кошка и гигантский,
прекрасно сложенный, с блестящей шерстью, застенчивый и трусоватый
кот-тугодум, который повсюду ходит за подружкой хвостиком и смотрит на нее с
непреходящим восхищением. Но стоит понаблюдать за их отношениями, как
становится еще забавнее — Дизель, несмотря на внушительные габариты и
нешуточную физическую силу, в буквальном смысле слова не смеет и шагу ступить
без Сапфиркиного одобрения — даже собираясь всего лишь выйти из комнаты, он
сначала оглядывается на свою подружку, и только убедившись в том, что она не
против, делает первый шаг.
Так же смешно выглядят и кошачьи трапезы. Первой к миске подходит Сапфирка. Стоп-сигнала
у нее нет, ест она так, как будто из нее дно выпало, причем делает это крайне
неинтеллигентно — хрюкая, чавкая и засыпая все вокруг крошками или кусочками
мяса. Дизель в это время сидит рядом и терпеливо ждет своей очереди. Ест он
аккуратно и очень немного.
Однажды мы взяли Сапфирку к ветеринару, а Дизеля оставили дома. Вернувшись,
мы обнаружили кота с полностью сорванными голосовыми связками — все время,
пока нас не было, он мяукал от тоски по подружке так, что к нашему
возвращению мог уже только сипеть. С тех пор мы их ни разу не разлучали.
Кошки — не крысы, много их в двухкомнатную
квартиру не впихнешь, так что двумя бы дело и ограничилось, не отправься я
(впервые без дочки, которая заболела и осталась дома) на выставку For Pets, в
которой, кроме крыс, принимали участие и другие животные — в частности, кошки
из приютов, которым на этой выставке волонтеры пытались найти хозяев.
В зал, где находились кошки, я попала уже в конце дня, потратив практически
все деньги. Кошек там оставалось все еще много, и один черный кот понравился
мне просто безумно. Несколько раз я отходила, возвращалась, напоминала сама
себе, СКОЛЬКО животных у меня дома, опять уходила, цеплялась за мысль, что
при таком количестве еще один решающей роли все равно не играет, и опять
возвращалась... И так до тех пор, пока кота не забрала молодая пара. Придя
домой, я гордо объявила дочке, которая периодически напоминает мне, что
тащить домой всех «скорбных» - занятие не слишком разумное, что на этот раз у
меня хватило силы воли не приволочь домой кота, и нарвалась на возмущенное:
«Ну мать, вот я так и знала! Один раз с тобой не поехала — и вот,
пожалуйста... Надо ж было брать, а не топтаться два часа в раздумьях!»
Так, хоть кота мы и не взяли, лимит в две штуки хвостатых был по молчаливому
согласию сторон расширен до трех. Подумав, мы решили, что третье,
сверхлимитное, так сказать, место будет «экстренным» - то есть здорового
беспроблемного котенка мы на него не возьмем, а если вдруг появится
какой-нибудь инвалид без шансов на обретение семьи — тогда и отдадим ему эту
«вакансию».
Такой кот нашелся к концу июня. К нам в гости приехала Яна, куратор Дизеля, и
сказала, что у них в приюте есть кот с ампутированной лапой, такой же
обыкновенный серый полосатик, как и Дизель, примерно годовалый.
Все бы ничего, но конец июня — самое тяжелое для нас время. Дело в том, что
быть матерью-одиночкой в Чехии — спорт для любителей жесткого экстрима. Я не
только никогда не получала от государства ни копейки на ребенка, хотя
теоретически какие-то детские пособия существуют, но за восемь лет так и не добилась
того, чтобы хоть с помощью суда получить на дочь алименты. Поэтому работать
мне приходится практически в режиме нон-стоп. Но и с работой все не так
просто — договор с нами заключают, как с частными предпринимателями, а это
значит, что ни отпускных, ни больничных нам никто не оплачивает, налоги,
медицинское и социальное страхование мы тоже оплачиваем сами, а самое
неприятное — трудовые договоры заключаются в течение года на месяц-два, после
чего шеф может их продлить, а может и не продлить. А летом на два месяца
договоры зачастую не
продлеваются вообще, и мы остаемся в свободном полете, без зарплаты и в
неведении, будет ли у нас работа в следующем учебном году или нет. Поэтому за
неделю до конца договора известие о том, что в приюте есть именно такой кот,
какого мы и думали взять, заставило меня задуматься. С одной стороны — не
пристраиваются и здоровые, красивые котята, так что у этого уж и подавно
шансов немного, да и мы, в принципе, хотели бы его взять. А с другой — вот
так не знаешь, как завтра выкрутиться, если не найдешь хоть пару частных
учеников, чтобы прокормить своих...
Раздумьями в духе «быть иль не быть» я промучилась несколько дней, после чего
решила, что зверинец у нас и так большой, и кормить их всех надо независимо
от того, лишние это для меня деньги или нет, так что еще горстка сухого корма
и миска каши
на наш и без того дырявый бюджет решающим образом не повлияют, а самая
маленькая квартира все равно больше клетки в приюте, и своя семья — все равно
больше, чем может дать самый заботливый куратор. Кроме того, я твердо
убеждена в том, что для того, чтобы что-то получить, надо что-то отдать.
Собственно говоря, в этом и заключается течение жизни. Ты отдаешь — тебе
сверху дают еще, отдаешь это — получаешь следующую порцию... Как только
человек перестает отдавать, процесс останавливается, и он перестает и
получать.
И знаю, что если не отчаиваться, не ныть и не жадничать, говоря «нам самим
мало», Бог в беде не оставит.
Ну, чтобы не увязать в неотносящихся к делу подробностях, вернемся к котам.
Посоветовавшись с дочкой и приняв решение, я позвонила Яне и попросила
устроить нам «смотрины».
Немного не в тему, и я буквально через минуту вернусь к рассказу о трехлапом
коте, но сейчас мне хотелось бы рассказать хоть немного о людях, с которыми я
столкнулась в приюте — Яне Внуковой, Хане Маришковой и других. Обыкновенные,
небогатые, работающие женщины не только тянут на себе десятки
больных,искалеченных, несоциализированных, зачастую и просто диких, животных,
но часто и рискуют жизнью, чтобы спасти кого-нибудь из них. Так во время
последнего наводнения они на лодках, вместе с пожарными и полицейскими
(которых еще нужно было уговорить принять участие в этом сомнительном с точки
зрения здравого смысла мероприятии), по разлившейся бурлящей реке добрались
до затопленной деревни, чтобы спасти кошек, которых «добрая» хозяйка заперла
в доме, залитом водой.
Кстати, Хана Маришкова оказалась врачом-пульмонологом, и именно ей я
благодарна за то, что она не поленилась, в отличие от большинства врачей,
произносящих каноническую фразу: «Животные в доме есть? Ну так что вы хотите,
избавьтесь немедленно!», провести все мыслимые тесты, выяснить, что аллергии
на животных у меня на самом деле нет, и подобрать мне оптимальное лечение.
Итак, отправив Яне смс с текстом «А можно на трехлапого кота посмотреть? Мы
тут подумали, что еще горсть корма решающего удара по нашему бюджету не
нанесет...», мы стали ждать ответа.
Получив ответ, я порадовалась тому, что в этот момент сидела. Яна написала,
что мы можем поехать «на смотрины» вместе в ближайшую пятницу, а если мне
интересно, на котика я могу посмотреть на сайте приюта в секции «Виртуальное
пристройство», зовут его Чертик...
Именно этого кота я в свое время, увидев его фотографии, хотела забрать. Но
тогда его не отдавали, потом все как-то заглохло, и я решила не давить на
куратора — ну мало ли, может, человек привязался... Подумала, что ломать
такие вещи нельзя, мое меня найдет само, и не стала форсировать события.
И вот именно этого кота мне теперь предложили совершенно случайно, забыв о
том, что я уже говорила, что с удовольствием забрала бы его. Мое меня
все-таки нашло само и на этот раз...
Что случилось с черным котенком, которого нашли на улице, неизвестно. Скорее
всего, он уснул в моторе машины и проснулся тогда, когда мотор уже заработал.
У него была оторвана правая передняя лапа и часть хвоста, снята кожа с половины тела, а
рана на горле была такой огромной, что пришлось делать пересадку кожи. Тем не
менее, волонтерам приюта удалось его спасти. И он явно намеревался поселиться
у нас...
Пока мы ждали пятницы, к нам приехали еще три крысы, которые от нас должны
были отправиться к новому хозяину в Карловы Вары. Встречу с уже почти бывшей
хозяйкой я назначила у входа на автовокзал, вечером после работы, и ехала на
нее неохотно, подозревая, что сейчас мне придется выслушать очередные
рассказы о внезапно постигшей всю семью аллергии.
Хозяйка оказалась милой молодой женщиной. Крыс она принесла в клетке с
мисками, чистым гамачком и игрушками. Оказалось, что она ушла от мужа, жить
ей негде и не на что, детей пришлось отдать в детский дом, а сейчас она нашла
место в приюте для женщин, где сможет жить с детьми, но вот животных там
держать нельзя, поэтому она пристраивает их в хорошие руки, на последние
деньги развозя их по всей стране...
Двое мальчишек были помладше, около года, третий — старичок ближе к двум. Все
трое — тощие, похожие на велосипеды. На миску с мясным пюре они набросились
так, что жалко было смотреть. Хозяйке в последние недели нечего было есть
самой и нечем было кормить оставшихся зверей...
Эти крысы поехали к Алексу, с которым мы познакомились на выставке. За
несколько недель до этого я уже отвозила ему крысенка, мимо которого не
смогла пройти в магазине — маленького рексика, черного беркшира, всего
увешанного гроздьями ушного клеща, сидевшего в аквариуме, где не было даже
миски, а вместо еды валялся полусгнивший капустный лист. Крысенок был назван
Шерханом и вырос толстым, красивым и наглым. Теперь Алекс нашел место и для троих
осиротевших взрослых крыс...
Настала долгожданная пятница, и мы отправились за котом.
Находился он не в общем приюте, а в квартире у волонтера приюта, пани
Гладкой. И это еще один человек, о котором мне хочется рассказать
подробнее...
В крохотной однокоматной квартирке, несмотря на присутствие семи котов, в
глаза бросались две вещи — чистота и бедность обстановки. Без слов было
понятно, на кого здесь тратятся далеко не лишние средства. Самыми яркими и
дорогими предметами в кухне были пакеты суперпремиум-кормов, стоявшие на
стареньком рассохшемся буфете. За ветхими, но сияющими белизной занавесками прятались два
роскошных, толстых рыжих кота. Сама хозяйка, почти восьмидесятилетняя бабушка,
оказалась чудесным, открытым и общительным человеком. Пока мы просто болтали
на кухне, она весело рассказывала нам о своих кошках и их проделках, но когда
мы стали сажать кота в переноску, она не выдержала и расплакалась. Этого
котенка она выхаживала с первого дня, вытаскивала его с того света,
переживала с ним бесконечные операции по пересадке кожи, ампутации того, что
осталось от его лапы
и хвоста, выкармливала его, как ребенка — и вот теперь ей пришлось с ним
расстаться.
- Не
переживайте так, - утешала ее Яна, - люди не чужие, у них уже один наш кот
живет, и этому там будет хорошо.
- А
игрушки? Игрушки для него у вас есть? - всхлипывала бабушка, - Он, хоть и
хромой, за мячиком бегает.
- Господи,
да у них ступить некуда, все этими игрушками завалено, - заверяла ее Яна,
показывая мне глазами на дверь, - а вам мы, если возьмете, вместо него
привезем кошечку, которую надо бы откормить после улицы.
- Что
ж не откормить, - продолжала утирать слезы пани Гладка, - это я всегда...
Этот-то ведь какой худенький был, а сейчас вот, сами видите...
- Давайте
я вам оставлю свои телефоны, - предложила я, - Яна вот к нам в гости
приезжает, и вы приезжайте, посмотрите, как ваш подопечный устроился, а еще у
нас крысы есть, мы вам и крыс покажем...
- Крысы
— они умные, - вдруг заулыбалась бабушка, - так я бы, если не помешаю, и
приехала... Привыкла ведь к нему... А себе не оставишь, куда же — мне уж
сколько лет, а он молодой, ему с молодыми и жить...
Попрощавшись, наконец, со старушкой, мы спустились вниз и сели в машину.
- Подождите!
- раздалось вдруг от дверей, и пани Гладка, опираясь на палку, снова
поспешила к нам, - Игрушку вот еще его любимую возьмите... Коровку... Он, как
после операции ходить начал, так здоровой лапкой все с ней играл...
Все мы иногда задумываемся о старости. Где-то я вычитала забавную фразу «Все
хотят жить долго, но никто не хочет быть стариком». Но, встречая таких людей,
как пани Гладка, я понимаю, что и старость может быть красивой и вызывать
искреннее восхищение. Старушка, живущая на пенсию в крохотной небогатой
квартирке, тихо и незаметно делает то, что оказывается не под силу молодым и
успешным — спасает десятки жизней, терпеливо вытаскивая с того света
брошенных зверей, возвращая им не только здоровье, но и веру в человека.
Черный котик, переименованный в Фантома, особого впечатления на наш прайд не
произвел. Дизель, как настоящий мужчина, спрятался под столом, предоставив
Сапфирке разбираться с понаехавшим.
Фантось оказался невероятно ласковым зверем с блестящей черной шерстью и
удивительно красивыми светло-зелеными глазами. Да, он ни капли не похож на
породистого кота — самый обычный дворянин, как и Дизель, и, возможно, кому-то
отсутствие лапки и обрубок хвоста показались бы уродством, но как было бы
несправедливо, если бы кот с таким чудесным характером остался в приюте
только потому, что ему не повезло с внешностью...
Вот так в нашем доме появился угольно-черный кот Фантом.
Вас тут не стояло, или как три кошки делили две комнаты.
Наряду с вопросом «А зачем тебе кошки, если у тебя есть крысы?» я частенько
слышу и вопрос «А зачем тебе три кошки?».
На оба вопроса я стандартно отвечаю «А они все разные».
Недавно я развлекалась, читая на одном из форумов дискуссию о том, кто
лучше — крысы или кошки. Ввиду того, что форум был крысоводческий,
большинство дискутирующих придерживалось мнения, что лучше, конечно, крысы,
потому что они умнее, в отличие от кошек, привязаны к хозяину, ну и
вообще...
Я как-то в принципе не сторонник сравнивать зеленое с круглым. А уж
сравнивать животных по принципу «кто лучше» - занятие абсолютно
бесперспективное.
До того, как в нашем доме появились кошки, я была уверена, что это такие
животные... Ну, вроде аквариумных рыбок, только еще и дерут шторы и портят
мебель. Горячей привязанности они к хозяину не испытывают, характер у них
обычно сложный, злопамятность — фантастическая...
Сапфирка оказалась очаровательным, удивительно любвеобильным существом.
Когти она о мебель не точила, на шторах не каталась, с крысами подружилась
сразу же. С первого дня она , несмотря на то, что еще накануне ее приезда
мы купили специальную кошачью лежанку, спит исключительно в постели,
укрывшись одеялом и положив голову на подушку.
Появившийся у нас позже Дизель в квартире жить не умел. Он пугался звука
льющейся воды, телевизора, звонка телефона... Адаптироваться ему помогла
именно Сапфирка, и Дизель горячо привязался к ней и ко мне — больше он
никого не признает. Он никогда не дается в руки чужим, да и вообще
предпочитает не выходить, если в доме гости.
Очень нежно Сапфирка и Дизель относятся к маленьким крысятам. Дизель, когда
Нильс болел и сидел в дюне отдельно от остальных, вообще вообразил себя
наседкой и часами лежал на крыше дюны, провоцируя нас на гадкие насмешки
вроде: «Высиживай, Дизель, высиживай... Когда часы пробьют полночь, из
лысой крысы вылупится пушистый котенок». А когда Фантом впервые попытался рассмотреть
крысят поближе и сунулся к клетке, Сапфирка и Дизель запрыгнули на столик,
на котором она стоит, и в унисон злобно зашипели на понаехавшего.
Когда я задумалась о второй кошке, многие предупреждали меня, что подружить
их может быть сложно, советовали посмотреть пару серий «Адской кошки»...
Через некоторое время кошек стало три, а до просмотра «Адской кошки» руки у
меня так и не дошли...
Я глубоко уверена, что отношения животных в стае определяет настрой
хозяина. Если вы приносите новенького с мыслью «Ну, не получится — придется
вернуть» - то и на самом деле, ничего не получится. Прежде всего вы должны
твердо знать, что это животное здесь навсегда — тогда и старожилы отнесутся
к нему, может быть, без восторга, но и без излишней агрессии.
Я не стану утверждать, что животные читают наши мысли. Я этого просто не
знаю, хотя иногда мне кажется, что это действительно так. По крайней мере,
многие вещи, с которыми я сталкивалась, ничем другим объяснить невозможно.
Но, может быть, они просто очень точно улавливают колебания нашего
настроения, эмоции, читают речь тела... В любом случае, животные чувствуют
нас иногда лучше, чем мы сами. Многие люди говорят, что, когда у них плохое
настроение, их домашний любимец приходит их утешать. Это действительно так,
но лично я, если уж мне по какой-то причине тяжело на душе, стараюсь в
держаться от своих животных подальше — меня-то они утешать придут, но,
«впитав» мои отрицательные эмоции, они потом окажутся в том же состоянии. А
это отзовется беспричинной агрессией, снижением иммунитета и прочими
«прелестями».
В любом случае, поведение животных так или иначе будет отражать ваши
мысли и эмоции.
Итак, в нашем доме появился третий кот.
Чаще всего меня в подобрашках изумляет то, как они, после всего, что им
пришлось пережить, умудряются сохранить любовь и доверие к людям? Кто-то
ведь выставил в мороз котенка на улицу, а боль, которую он чувствовал,
оказавшись в работающем моторе, я даже и представить себе не могу... Тем не
менее с первой минуты Фантось лез на руки, лизался и изо всех сил давал
понять, что проблем с ним не будет — одна сплошная радость.
Дизель предпочел ни в какие отношения с новеньким не вступать, а подождать,
что решит Сапфирка. Примет — значит, будем дружить, не примет — не будем.
Вскоре самой употребляемой в нашем доме стала цитата из киноклассики «Где
этот чертов инвалид?!». Фантосик оказался настоящим паралимпийцем — он
легко запрыгивал на холодильник и на плиту, сбрасывал со шкафов цветочные
горшки... Но если все эти спортивные игры можно было пережить без особых
волнений, то одно из развлечений Фантома чуть не довело нас до инфаркта.
К нам приехали в гости друзья с ратфорума.
Мы посидели, пообщались, попили пивка, потискали крыс, после чего решили
пофотографировать животных. И вот тут выяснилось, что Фантома в квартире
нет. То есть вообще нет. Сначала мы просто пытались его звать и заглядывали
в углы. Через полчаса нас начала понемногу охватывать паника, и мы в четыре
руки начали вышвыривать из шкафов вещи, надеясь, что Фантось просто залез в
укромное местечко и спит где-нибудь на стопке теплых свитеров. Через час,
когда Фантом так и не был обнаружен, я уже летала по лестнице в подъезде,
представляя себе сцены одна страшнее другой — Фантом выскользнул из
квартиры, когда мы открывали дверь, кто-то из соседей выпустил его на
улицу, а там... Ни на чердаке, ни у входа в подвал, ни во внутреннем дворе
кота не оказалось.
Оля-Стрелка в это время уже двигала мебель в тщетных попытках все-таки
обнаружить кота в доме. Обежав весь дом и прилегающую к нему территорию, я присоединилась
к ней. Вы даже не представляете себе, ЧТО могут сдвинуть с места две
хрупкие женщины, если довести их до нервного срыва!
Последним предметом мебели, под которым мы, впрочем, уже искали, была
дочкина кровать. Вздохнув, мы решительно отодвинули от стены и ее — и
обнаружили под ней Дизеля и трогательно свернувшегося клубочком в коробке
от обуви, спящего сном младенца Фантоську.
Квартира к этому моменту напоминала жилище бедной еврейской семьи после
визита черносотенцев. Оглядев весь этот живописный бардак, мы отправились
укреплять расшатанные нервы в ближайший ресторанчик.
С появлением Фантома в жизни нашего кошачьего прайда появился недостающий
элемент. Дизеля Сапфирка любит, но дружить с ним ей не так интересно, как с
Фантоськой — с интеллектом у нашего гиганта не особо, и все его игры
сводятся к беспорядочной беготне по квартире, причем со своим огромным
телом он управляется так же неловко, как неопытный водитель — с большой
машиной: влетает с разгона в каждый угол. А вот Фантом умеет придумывать
игры поинтереснее.
Спит кошачья стая в моей постели — Сапфирка на подушке, укрывшись одеялом,
Фантом под боком, а Дизель в ногах. И это одна из причин, вызывающая у
многих моих друзей стон на тему
кто ж на тебе женится...
Вообще, этот вопрос - «животное или партнер?» периодически в разных
вариациях поднимается на форумах, где тусуются любители животных. А также
очень часто приходится слышать, что любители животных — это оголтелые
человеконенавистники.
Об этом я
уже говорила. Что тут добавить… Со стороны это может выглядеть, в лучшем случае, как
социофобия. Но постарайтесь посмотреть на это и с другой стороны — вам
постоянно приходится вытаскивать с того света животных, которые чувствуют
физическую и душевную боль так же, как люди. И о каждом из них вы можете
рассказать что-то вроде «наигрались и выбросили в тридцатиградусный мороз
на улицу, где его нашли примерзшим к асфальту», «повесили на заборе»,
«связали проволокой и бросили в мусорный бак», «сняли кожу», «отрубили
лапы» (реальные истории, найденные за десять минут на ПиКе). Уже через
несколько месяцев подобной работы вы начнете отчетливо понимать, какие
демоны могут таиться в человеческой душе.
Тем не менее, несмотря на то, что в моем доме живут звери, которых люди
намеренно искалечили (это и Хагрид, у которого была содрана кожа с головы и
раздавлены глаза, и Фантом, которого нашли с оторванной лапой и частью
хвоста и снятой с половины тела кожей на улице, и...), самым страшным
впечатлением от человеческой жестокости стало не это.
Я отчетливо поняла, что такое «смерть души», когда впервые увидела Ежика.
Вот это было по-настоящему страшно, потому что можно не любить животных
вообще и крыс — в частности, но даже у самых некрысолюбивых людей все-таки
есть граница вроде «терпеть их не могу, но ничего плохого им не сделаю».
Когда я выложила часть этой книги в Интернет, мне позвонила моя подруга —
дама, мягко говоря, далекая от крысофилии, и сказала: «Я обрыдалась,
дочитав до Ренички, и готова расцеловать каждого из них».
Страдания живого существа у любого нормального человека вызывают
естественную реакцию — сострадание. Это и есть показатель наличия души.
Крохотную клетушку, в которой умирали от жажды, перегрева и недостатка
воздуха звери, я вряд ли когда-нибудь забуду. Но больше всего, как ни
странно, меня потрясло не это, а сидевшая рядом продавщица, миловидная
тетка лет пятидесяти. Она ела бутерброд, запивала его минералкой из
стоявшей рядом бутылки — а рядом с ней умирали от жажды животные. Вы
понимаете, в наш век гипердемократии, борьбы за права всех подряд, включая
мадагаскарских тараканов, и продуктового изобилия кто-то умирает от
недостатка обыкновенной воды. А рядом сидит симпатичная тетушка, кушает,
падла, бутерброд и читает газету. И мне тогда стало просто безумно страшно
от осознания того, что это живет рядом с нами. И, познакомься я ней при
других обстоятельствах, вполне возможно, что я с удовольствием бы с ней
общалась. Потому что она — не маньяк-убийца с окровавленным топором, а
самая обыкновенная женщина, приятной внешности, слегка уставшая, улыбчивая.
И вот она доест свой бутерброд, распродаст еще дышащих мучеников, сложит
трупы тех, кто умер у нее на глазах, в морозильничек — не пропадать же
добру — и поедет домой готовить детям ужин, смотреть сериал, читать внукам
сказку на ночь... От этой обыденности жизни того, кто кормится смертью,
становится страшнее, чем от присутствия в нашей жизни серийных убийц и
прочих ужасов. Вот это вселенское равнодушие, помноженное на безжалостность
насекомого, в человеке, который живет рядом с тобой — это страшнее всего.
И вот так, сталкиваясь с этим годами — нет, не становишься
человеконенавистником, потому что встречаешь и замечательных, добрых и
самоотверженных людей — но знаешь, что может таиться на дне человеческой
души. Да, наверное, становишься циничнее и осторожнее. Но те, кому кажется,
что причиной тому — ненормальная любовь к животным, просто не знают о том,
что и любовь эта часто — только отчаянная и заранее обреченная на неуспех
попытка удержать равновесие добра и зла. Не в мире, куда нам... Хотя бы в себе
самом и в своем доме. И не хватает времени на «искренние излияния», на
сочувствие на словах и часто — на сами слова, потому что после тяжелого
трудового дня нужно лететь к черту на кулички и вытаскивать из беды
очередного зверя, а приехав с ним домой — не жалеть его, бедолажного, а
раздавать бесконечные миски с кормом, чистить клетки, лечить больных, между
делом ухитряясь прибраться, приготовить ужин, выслушать стенания ребенка по
поводу «кретинской математички и долбанутой исторички», а к полуночи выйти
подышать свежим воздухом во двор, прихватив с собой десятилитровое ведерко
для полива цветов, тазик с постиранным бельем, которое нужно повесить, и
кота на поводке, потому что Фантосик по вечерам желает совершать моцион, и
никак иначе, а если его не выпустят в дверь, он будет ломиться в окно.
Вот я перечитала свои истории — наверное, у кого-то может сложится
впечатление, что все у меня получается легко: крысы не кусаются и
подселяются сами собой, у всех со всеми совершенно идилличные отношения, а
я сама каждый вечер засыпаю с чувством глубокого удовлетворения от трудов
праведных. А на самом деле — засыпаешь разве что с чувством бесконечного
отчаяния от трезвого осознания тщетности всех своих попыток. Если к тому
времени, когда удается доползти до постели, еще вообще остается способность
чувствовать.
И я даже могу совершенно точно сказать, когда я впервые это осознала. Я
пришла в магазин и увидела в отдельной клетке несколько родивших крыс с
крысятами. Их было какое-то нереальное количество — от двухнедельных
шустриков до слепых голеньких креветок. И вот тут меня вдруг накрыло
осознание того, что этого моря нам не вычерпать. Нет, теоретически я это
понимала и раньше, конечно. Но тогда я просто стояла перед этой клеткой и
пялилась на кишащих в ней крысят, накрытая волной абсолютного бессилия.
У меня сегодня был такой странный день... Неожиданно получилось раньше уйти
с работы, и я поехала в магазин покупать Фантоське специальную жилетку для
выгула, потому что в шлейке он гулять не может — от ножки не осталось даже
культи, и ее не за что зацепить. И там в кормовом аквариуме сидели два
красивущих крыса-хаски. Я выколупала одного, упаковала его в коробочку, а
второй подбежал к стеклу, стал скрестись в него... Они ведь — это я знаю
точно — знают, зачем там сидят. Когда я ловила первого, он от ужаса
описался, а уж как убегал и выдирался из рук... Это не потому, что они
боятся человека. Те, которые сидят в кормовых боксах, знают, зачем их
покупают. И вот этот ужас существа, понявшего, что пришла его очередь — это
тяжело видеть, даже когда забираешь его домой, в сытую счастливую жизнь,
потому что кого-то ведь там оставляешь, и очередь этого «кого-то» придет
быстрее... Смотреть на прилипшего к стеклу аквариума братика я долго не
смогла и забрала и его. К счастью, у меня гостила Ксеня, которая тут же
усыновила «подкидыша». Но она тоже не теряла времени даром — оказавшись в
торговом центре, обнаружила там трех взрослых фаззов. Взрослых не купит
никто. Они обречены на жизнь в витрине — жизнь, правда, недолгую, потому
что неликвидный товар утилизируют. И мы уже под вечер рванули в магазин,
чтобы выкупить хотя бы одного из этой троицы засидельцев. Один мне
понравился внешне — огромный розовый крыс с черной маской. Второй
настойчиво лез на руки. А третьего мне просто стало жалко — мне как-то, с
моей страстью к антропоморфизму, казалось, что он останется там один и
будет думать, за что не повезло именно ему — разве он чем-то хуже?
И вот в десятом часу вечера я доехала домой с четырьмя новыми крысами в
переноске. И вроде бы это очень здорово, потому что мы спасли сразу
четверых. Но эту радость здорово омрачает воспоминание о том, сколько их
там осталось. И сколько появится завтра, послезавтра и каждый день.
И вот этот сегодняшний день — его можно было бы снять для ролика,
иллюстрирующего то, что я делаю. Вот так мечешься, вытаскиваешь очередных
«неликвидов», тащищь их домой, приводишь в божеский вид, выдаешь
внеочередную миску мяса «на празднование новоселья», садишься перекурить —
и думаешь: «Б..., а сколько их там еще осталось...»
Это я не к тому, что «покупая одного, вы освобождаете место для десяти
других смертников». Да я бы, наверное, уже и порадовалась, если бы это было
так. Факт в том, что покупая одного, вы не меняете ничего. Их не станет ни
больше, ни меньше. Правда только в том, что их всегда будет больше, чем вы
можете спасти. В миллионы раз больше.
Нет, конечно, я сейчас пишу это и поглядываю на клетку, где впервые
наевшиеся от пуза куриной печенки новоселы освоили гамак и уснули,
утомленные впечатлениями и сытным ужином. И, конечно, мне это приятно. Но я
вспоминаю мелкую девчонку, которая все пыталась увязаться за ними и
настойчиво лезла на руки. А взять ее я ну совсем не могла, потому что мне
просто некуда. Ну вот то есть вообще, потому что уж если я говорю, что мне
некуда впихнуть зверя, которому нужна помощь — это уже показатель...
Через полчаса наступит 19 июля. У меня юбилей — два года назад родился мой
первый крыс Ошо. Два года назад я впервые принесла домой крысу. Вот все
истории, которые вы читали, все эти судьбы, неожиданные повороты, трагедии
и комедии — все это — всего лишь два года жизни. В два года моей жизни
вместилось столько их жизней и смертей...
Пойду налью себе бокал мартини в честь праздника и попробую это осознать.
На трезвую голову это невозможно в принципе.
|
|
Война
и ... война, или О бессмысленности непротивления злу насилием. Как мы пытались отбить крыс у
приюта.
А еще мне хочется рассказать историю о трех крысах, которым так и не удалось
попасть домой, где их уже ждали.
Зимой я случайно наткнулась на сайте государственного (это важное уточнение)
приюта на крысу, которая была найдена на улице. Крыса оказалась белым
дабл-рексом, с ушами, съеденными ушным клещом. Под фотографией была надпись
«На карантине».
Я стала дозваниваться в приют. Раза с десятого мои попытки увенчались
успехом, но все уговоры разрешить мне забрать крысу и лечить ее дома
разбились о непробиваемое «Там написано, что она на карантине? Ну и чего
тогда звоните? Следите, как снимут карантин, тогда и будете звонить».
И я стала ждать, когда же «снимут карантин». Наконец, под фотографией крысы
появилось долго ожидаемое «К выдаче», и я тут же вызвонила сотрудницу приюта.
Она заверила меня в том, что крысу я могу забрать в любое время с 10 до 17
часов, да-да, и прямо сегодня, но забронировать ее за мной она не может, так
как животных они не бронируют в принципе.
Последнее меня не смутило. Несмотря на патологическую крысолюбивость, я
все-таки еще не потеряла остатков здравого смысла, так что не опасалась того,
что у приюта уже с вечера выстроилась очередь из граждан, жаждущих заполучить
облезлую белую крысу не первой молодости.
Договорились мы предварительно на три часа, но мне так хотелось поскорее
забрать оттуда бедного мальчишку, который и так уже натерпелся, оказавшись в
мороз на улице, что к приюту я подъехала уже около двенадцати. Было очень
холодно, с неба валил снег, а я прыгала под дверью приюта и безуспешно
пыталась попасть внутрь. Дверь никто не открывал, на телефонные звонки,
несмотря на самый разгар рабочего дня, тоже реакции не было. Я обошла здание,
попыталась заглянуть в окна, снова вернулась к двери и продолжила попытки
взять крепость измором.
Примерно через полчаса кто-то из сотрудников все-таки соизволил снять трубку
терзаемого мной домофона и сообщил, что крысу «вот только что забрали».
Никто из зарегистрированных на форуме крысоводов крысу не забирал. Поверить в
то, что кому-то, не связанному с крысоводством, пришла в голову идея в метель
отправиться на окраину города, чтобы обзавестись облезлой крысой, я тоже при
всем желании не смогла.
Столкнувшись с категорическим нежеланием работников приюта пристраивать
животных, я нашла кошачий форум, где и узнала, что эта ситуация без малейших
вариаций повторяется каждый раз, когда кто-то пытается вытащить оттуда хоть
кого-нибудь – сначала карантин на неопределенный («Откуда я могу знать, когда
кончится карантин?!») срок, потом долгожданное «К выдаче» - и через
несколько часов информация с фотографией загадочно исчезает с сайта, а
сотрудники приюта разводят руками: «Да вот как раз только что забрали». Зная,
с каким трудом пристраиваются животные, поверить в то, что их расхватывают,
как горячие пирожки, сразу после того, как снимают карантин, я опять же не
могу категорически. Когда я в последний раз проверяла сайт приюта, из сотни
кошек, фотографии которых были там размещены, не в карантине было только
пять…
Больше я на сайт приюта не заходила, чтобы не расстраиваться понапрасну. Но в
июле мне прислали ссылку на информацию о двух попавших в это скорбное место
крысах – мальчишке рыжем капюшоне, ласковом, ручном, привыкшем ездить на
плече, и девочке – фаззе, истощенной до состояния скелета.
Саша Abraxas в рекордные сроки уломала мужа, и мы вместе с ним, крысоводами с
чешского форума и девушками из приюта для кошек, откуда я брала Дизеля и
Фантома, начали в срочном порядке разрабатывать операцию по вызволению
бедолаг из лагеря смерти. Сначала в приют позвонил Сашин муж. Его заверили в
том, что, как только снимут карантин, он может приехать за крысами. Саша
поставила сайт приюта на постоянный просмотр, чтобы мы не пропустили момент,
когда «Карантин» сменится обнадеживающим «К выдаче». Наконец, карантин был
снят, и мы договорились, что за крысами отправятся девушки с чешского форума
– мало ли, что взбредет сотрудникам приюта в голову, вдруг не захотят
отдавать животных иностранцам и придерутся к виду на жительство (хотя в
частных приютах это никого не смущало). А я поеду на работу с переносками,
чтобы вечером, не задерживаясь, сразу же ехать за крысами к тем, кто их
заберет. Отдельным пунктом плана было и то, что звонить девчонки будут, уже
подъехав к дверям приюта – чтобы опять не услышать классическое «Ой, а их уже
успели забрать до вас». Переговоры мы закончили около полуночи, я еще в
последний раз проверила сайт приюта на предмет того, есть ли там эти крысы,
удостоверилась в том, что их никто не забрал, и легла спать. А утром мне
пришла смс следующего содержания: «Обе крысы с сайта приюта пропали, так что
забрать их невозможно. Оказывается, спасти животное совсем не легко…».
Получается, что крысы исчезли в промежутке с полуночи до 7 утра. Забрать их
из приюта, естественно, никто не мог. Выбросили ли их на улицу, отдали на
растерзание кошкам или просто усыпили, никто уже не узнает. Сколько на самом
деле животных в приюте, который финансируется из наших налогов
муниципалитетом, почему в краткой информации о них, предоставленной на сайте,
постоянно меняются даты, когда они были найдены, почему сотрудники приюта
делают все возможное для того, чтобы ни одно животное не попало оттуда домой
и так тщательно скрывают то, что происходит за стенами этого скорбного места,
что не впускают никого внутрь? И на этот вопрос ответа нам, скорее всего,
получить не удастся.
Но пусть эти три крысы, ставшие на многих форумах, где за них болели, где
держали кулаки за освобождение этих маленьких узников, символом человеческой
алчности и патологического равнодушия, останутся хотя бы здесь. Их очень
ждали дома. У них могла бы быть замечательная жизнь в любящей семье, с
друзьями, с просторной клеткой и вкусной едой. У них могли бы быть свои
хозяева и свой дом. Но им не повезло стать «подотчетными единицами», на
которые выделяются бюджетные деньги. Копейки, на самом деле. Но работники
приюта не оценивают свою человечность дороже. Да и жизнь их «подопечных» для
них тоже стоит не дороже этих жалких бюджетных грошей.
Жизнь, как показывает практика, вообще стоит дешево. Особенно для тех, кто
любит играть в Господа Бога и упивается даже самой ничтожной властью – пусть
хоть всего лишь над несчастными, обездоленными животными.
Рыжий мальчишка и измученная девочка не вышли из заботливо созданного
муниципалитетом концлагеря. Хотя много людей старалось их вызволить, и еще
больше – переживало за их судьбу. Пускай останется хотя бы воспоминание о них
на этих страницах.
Четвертая
клетка, или День сурка
Когда я купила тауэр (клетки еще больше просто не существует на мировом
рынке, следующий размер – это уже вольер для слона), я вздохнула с
облегчением: «Ну вот теперь у нас точно будет только одна клетка!».
Потом у нас появился Ежик и, как следствие, младшая группа. Я подумала,
купила фурет икс эль и опять вздохнула с облегчением: «Ну, теперь-то точно
еще одной клетки не нужно!».
Но через некоторое время в доме появились Ясь и Блошкин, и нам пришлось
разжиться каситой. Когда к ним постепенно присоединились Штейн, Эдька и
троица лысых, я собственноручно, дав волю креативу, присобачила к касите еще
одну, валявшуюся без дела клеть тех же габаритов, тихо радуясь: «Нет,
все-таки это последняя клетка».
И ни фига. Потому что теперь у нас живет Нильс. И вселить его в клетку со
взрослыми никак нельзя – ему требуется отдельное питание, у него практически
нет нижней челюсти. Поэтому пришлось обзаводиться четвертой клеткой. И еще
одной крысой, чтобы Нильсу не было одиноко. А потом – еще тремя, чтобы ему
было совсем уж весело.
Так получилось, что у меня почти никогда, исключая самые первые месяцы
крысоводства, не было клетки, в которой жила бы только малышня. А это так не
скучно…
Итак, в клетке номер четыре живут: 1. Собственно Нильс, ради которого
все и затевалось. 2. Иалвар Берис, витен бурмиз с предками из клуба «Планета
крыс» (что и сподвигло меня на очередной развал лимита). 3. Деська, мой
любимый лысый улыбчивый ушастик. 4. Купленный по случайности в зоомагазине во
время затопившего Прагу наводнения Посейдон. 5. Юнус из Маусвиля (Юник),
феерически шкодный крысенок загадочного окраса гавана агути и с такой
родословной, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не обращаться к нему на вы.
Самый мелкий, тощий тщедушный из них, конечно, Нильс. То ли генетика
подкачала, то ли во время операции произошло что-то, что нарушило рост
организма – как бы то ни было, Нильс так и остался размером с
шестинедельного, причем недокормленного, крысенка. Что не мешает ему быть от
самого себя в полнейшем восторге и строить всех подряд. Правда, бурные игры с
участием Нильса продолжаются недолго – он очень быстро устает. Но все-таки он
живет, и неплохо живет, а после всех перенесенных болезней это главное.
Иалвар – парень некрупный, но хорошо сложенный, с идеальными дамбо-ушками,
очень нежного, действительно, пшеничного окраса. Характер у него живой,
любопытный и дружелюбный.
Деська – удивительно радостный, веселый и ласковый фаззенок, причем фаззенок
удивительно некондиционный – он совершенно, то есть абсолютно, идеально, если
можно так выразиться, лысый, но периодически на нем вырастают жесткие,
как поросячья щетина, длинные кудрявые шерстинки количеством пять штук на
квадратный сантиметр. Завершительным штрихом к этой инфернальной внешности
служат огромные развесистые уши, в которые он при желании мог бы
заворачиваться на манер летучей мыши. Деська определен на ПМЖ к Нильсу еще и
по той причине, что он страдает тяжелой формой экземы.
Посейдон – это крыса-гигант. Именно такие, судя по публикациям в желтой
прессе, обитают в московском метро. В три месяца он весил 600 грамм. Несмотря
на пролетарское происхождение, он выглядит изумительно – крупный, с
прекрасной мелкокудрявой, жесткой, как проволока, шерстью голубого цвета (ни
капли не перелинявшая хаска, ага) и идеально правильными ушами. Но тут уж,
как водится – нет в жизни совершенства, так что характер у парня вполне себе
сволочной. Впервые он решил стать доминантом в возрасте двух месяцев, и
подтвердил серьезность своих намерений, попытавшись цапнуть меня за палец.
После того, как я доходчиво разъяснила ему иерархию в стае и вообще в доме, он быстренько согласился на роль
бета-доминанта. Теперь, стоит мне подойти к клетке, Посейдон несется к
решетке паровозом, громко сопя, топая и сметая всех на своем пути, и радостно
повисает перезревшей чернобыльской грушей на прутьях, видимо, пытаясь таким
образом доложить, что за время моего отсутствия под его чутким руководством
никто не накосячил.
Юник – это вечный двигатель. Когда у меня выдастся свободная минутка, я
обязательно схожу с ним в гости к шведскому королю – пусть он даст мне
Нобелевскую премию, вроде ее как раз за этот самый двигатель обещали. Именно
с Юнькой я не просто поняла – я осознала и прочувствовала значение слова
«вездесущий». Он действительно способен находиться везде. То есть абсолютно
везде. Но только не там, где ему положено находиться. Зато благодаря Юнику у
нас под диваном нет ни пылинки, идеальная чистота – потому что как минимум
раз в день мне приходится елозить шваброй по паркету, пытаясь вымести этого
паразита из-под дивана. Судя по упорству, с которым он туда рвется,
Зазеркалье Кэрролла – это фигня, самое замечательное, удивительное, сказочное
место – это Поддиванье Юника.
Вообще, уже через неделю, сразу после первой для малышей выставки, Иалвар с
Юником переедут в тауэр ко взрослым. Но пока мелюзга живет вместе и не дает
нам скучать.
Утро начинается радостными слонячьими скачками. Отдельное питание, конечно,
положено только Нильсу, но миска-то общая… Так что часов около шести эта
миска уже вовсю летает по клетке, с грохотом ударяясь о решетку, и я ползу на
кухню варить кашу.
Днем малышня спит, трогательно прижавшись друг к другу, в большом гамаке.
Зато к вечеру начинается период бешеной активности – вся гоп-компания носится
по клетке, пищит, визжит и в упоении валяет друг друга. А у Нильса есть свое
собственное, любимое развлечение – он садится поближе к решетке и начинает
копаться в наполнителе. Причем делает он это каждый раз с таким энтузиазмом и
неподдельным интересом, что я и сама подхожу посмотреть – не нашел ли он там
чего ценного? Перерыв весь наполнитель в поддоне, Нильс начинает набирать его
и горстями вышвыривать из клетки. Причем он явно старается добросить его как
можно дальше и упорно тренируется.
Конечно, Нильс – крыса специфическая. Общаться он любит, но только, как
говорится, «без рук» - видимо, в свое время он так прочно усвоил, что если
его берут в руки, за этим следует сильная боль, что эту логическую цепочку
уже не разрушить. Посейдон прекрасно знает, что вызывает у всех восторг – он
и правда удивительно хорош, и вовсю этим пользуется – умильно посверкивая
черными глазками, он трогательно просится на ручки – и при первой же
возможности компостирует эти самые ручки зубами. Со мной он борзеть
остерегается и даже подлизывается, зато все остальные, видимо, по его мнению,
сами виноваты – ну раз уж так глупо подставляются, грех не цапнуть…
Зато Деська и Иалвар готовы обожать всех подряд, просто так. А Юник постоянно
либо пребывает в раздумьях, какую бы пакость устроить, либо реализует свои
идеи, преимущественно в сказочном Поддиванье.
Ну, вот такие у нас ясли и очередная последняя клетка…
«Азазель»,
«Левиафан», «Три товарища»... Безумные литературные реминисценции или
очередной День сурка.
Однажды я твердо решила больше крыс не брать и постепенно сократить их
количество до одного тауэра. Твердости этого решения сильно поспособствовало
то, что уборкой клеток, в силу того, что работы навалилось безумное
количество, мне приходилось заниматься по ночам. А таскать в третьем часу
ночи пятнадцатикилограммовые мешки с наполнителем, мыть полки и решетки,
пылесосить и мыть полы во всей квартире, а потом в половине шестого вставать
и идти на работу — это, надо сказать, удовольствие намного ниже среднего.
Целый месяц я мужественно держалась и рассуждала о том, что вот так я
понемногу и сведу общее количество крыс до 20-25.
И тут Фантосю понадобилась выгульная жилетка. Не шлейка, как для нормальных
кошек, а именно специальная жилетка, потому что из-за отсутствия ножки и даже
культи обычную шлейку на него надеть нельзя.
И я отправилась в магазин. Магазин этот хорош всем, кроме одного — крысами
там торгуют исключительно как кормом. И вот на кой меня понесло к аквариуму,
в котором они сидят, раз уж я решила больше никого не брать? Сама не знаю. Но
в аквариуме я заприметила двух совершенно очаровательных хасок — подростков,
месяцев по пять, причем у одного из них был совершенно потрясающий кривой
блейз. Я поборолась с собой минут десять и пошла выколупывать из аквариума
понравившегося мне крысенка, успокоив свою совесть аргументом «Завтра у Ошки
юбилей, два года, грех в честь такого события не подарить жизнь еще одному
бедолаге, тем более, получится символично — именно из этого аквариума мне
когда-то достали Ошку».
Я стала доставать крысенка. Это оказалось делом достаточно непростым. Я
глубоко убеждена в том, что крысы в кормовых боксах, особенно те, что
постарше, прекрасно знают, куда и зачем их уносят. Хасенок вырывался из рук
изо всех сил, несколько раз описался от страха, а стоявшая рядом продавщица
изумленно восклицала: «Ну надо же, как это они вас не кусают!», но
благоразумно не навязывала свою помощь.
Наконец, хась был выловлен и упакован в коробочку. И тут его брат (а надо
сказать, что я довольно долго колебалась, кого же из них взять) подбежал к
стеклу, встал на задние лапки и стал в него скрестись изо всех сил. Плюнув на
доводы рассудка и «железное» решение не брать больше «вообще никого», я снова
открыла аквариум и развлекла окружающих очередным сафари на крысу, которое в
этот раз оказалось еще интереснее — два раза крысенок вырвался у меня из рук
уже в тот момент, когда я пыталась засунуть его в коробку, и чуть не сбежал
на пол.
Ну ты только подумай, - восхищалась продавщица, - этих в семью забирают! Я
так рада, вы себе не представляете... У меня раньше тоже крысы жили, а теперь
не могу их держать — и так тяжело на корм продавать, а когда дома свои, так
вообще хоть увольняйся...
На радостях девушка обмотала коробку с крысами таким слоем скотча, что из нее
не вырвался бы даже тигр. Я вышла на улицу и вдруг сообразила — а ведь ко мне
в гости как раз приехала Ксеня — Ksea. И у меня на передержке, очень
довольный компанией, живет ее крыс Дастан. А сама Ксеня не далее, как вчера
говорила, что надо бы подумать о друге для него, а то ему будет скучно одному
после нашего таджикского общежития... И я тут же отбила ей смс «Купила
Фантосю жилетку, а тебе крысу».
Пока я ехала домой, мы договорились, что если один из хасят Ксене
приглянется, она его заберет. Дома мы вытряхнули обоих братишек в перноску и
поделили их по честному — кривоблейзика забрала я, а его братишку, которого я
взяла вторым — Ксеня. Мы налили себе по бокалу вермута и решили обмыть
«обновки».
- А
я сегодня тоже так расстроилась, - сказала Ксеня буквально после первого
глотка, - я же целый день гуляла по торговому центру (вынужденно, так как
ключи от квартиры я уволокла с собой, и ей просто некуда было деваться), а
там такая куча крыс... И три фазза, уже совсем взрослые, не меньше года. Так
их жалко, не купит ведь уже никто...
Мне тоже стало жалко «засидельцев», тем более, что я прекрасно понимаю, что
этот «залежавшийся товар» утилизируют. На часах было почти восемь, но
магазины в крупных торговых центрах работают как минимум до девяти, и еще был
шанс успеть.
- Поехали,
заберем хоть одного, - предложила я.
И мы поехали. В магазин мы ворвались незадолго до закрытия, вспотевшие,
задыхающиеся и с двумя переносками наперевес. В клетке кучкой лежали три
таких огромных лысых крысы, что я совершенно отчетливо поняла, что их не
купит уже никто — даже я совала к этим гигантам руки с большой опаской.
Я выбрала самого большого крыса с черной маской. Совместными усилиями мы с
продавщицей вытащили его из клетки и посадили в переноску. Но его брат так
настойчиво лез ко мне на руки, что я дрогнула и, подумав минуту, вытащила из
клетки и его. Мы уже собрались было идти к кассе, как я не выдержала. Мне
стало просто безумно жалко оставшегося там в одиночестве последнего
засидельца — вот мы уйдем, а он будет думать, почему же не выбрали его, чем
он хуже тех двоих... И я полезла в клетку в третий раз.
Продавщица, оказавшаяся очень милой девчонкой, радовалась и с удовольствием
мне помогала.
- Мы
уж были уверены, что их никто не купит, - говорила она, - таких больших никто
не берет, боятся, всем трехнедельных подавай, прямо от мамки.
Я малодушно прикидывала, не предложить ли хоть одного из этой троицы Алексу.
Но когда мы приехали домой, и мальчишки были поселены в общую клетку, я
поняла, что этих троих, которые всю жизнь провели вместе и дождались все-таки
своего дома, я уже разлучать не хочу. Места хватит, пускай уж так вместе и
живут.
Вот так, приняв решение уменьшить количество крыс, я в один день обзавелась
сразу четырьмя. Мораль? Никогда не зарекайтесь...
Beautiful rat
Неполиткорректный эпиграф:
Да будь я хоть негром преклонных годов,
И то без усилья и лени
Я русский бы выучил только за то,
Что им разговаривал Ленин.
В.Маяковский.
А вот у меня, в отличие от негра преклонных годов, как-то не было мотивации
выучить английский. Нет, конечно, я понимаю, что сегодня это необходимо, что
мы получили возможность путешествовать, и английский давно стал международным
языком, поэтому знать его просто необходимо... Но вот как-то мне это никогда
не было интересно, и вместо необходимого английского я с удовольствием
продиралась дебрями библейского иврита — просто так, для интереса, и
ковырялась в текстах на старославянском — опять же без всякой практической
пользы.
И вот мы с крысами стали участвовать в международных выставках...
По какой-то непонятной мне причине все иностранные судьи убеждены, что я их
понимаю. Может быть, их вводят в заблуждение очки, придающие мне излишне
интеллектуальный вид. Но факт остается фактом: Штефан радостно бросается ко
мне с фразой, из которой я понимаю только «Guten Morgen“ , а дальнейшее наше
общение происходит с помощью жестов и междометий с моей стороны. И тем не
менее, он считает, что со мной можно прекрасно общаться по-немецки. Но
настоящий кошмар начинается на выставках, где крыс оценивает Шейла.
Вообще, Шейла — удивительная женщина. Ей 77 лет, и она похожа на мисс Марпл.
Несмотря на свой возраст, она с удовольствием путешествует, у нее море друзей
и увлечений. Но и она почему-то убеждена, что я прекрасно понимаю
по-английски...
Вчера мы были на 9 специальной выставке крыс в Тоулцовом дворе. Специальная
выставка — это выставка, на которую допускаются только лучшие крысы
питомниковского происхождения. Я заявила троих участников — Юнуса из
Маусвиля, Алоиза Мурес Нобль и Иалвара Берис. По закону подлости, Иалвар
вечером накануне выставки заболел, и я взяла только двоих.
На чешских выставках принято продавать крысят. Посетители еще могут
сопротивляться этому соблазну, но когда вы проводите рядом с «продажной»
малышней целый день — шансов нет, по крайней мере, у меня. Порассматривав
крыс на продажу, я пришла к выводу, что мне остро не хватает красноглазого
сиама. Таких было несколько, и я выбрала мальчика постарше, трехмесячного.
Посадила его в клетку к Юньке, чтобы тому не было скучно одному, и подумала —
а ведь, собственно, оплачивала-то я участие троих... Почему бы мне не заявить
новенького вместо Иалвара?
Жюри замену разрешило, и Бруно попал «с корабля на бал» - из
«продажной» клетки — сразу в выставочную.
А тем временем Шейла проводила экспертизу, и как раз подошла очередь Алоиза
Мурес Нобль — в миру Мурзика.
Мурзя — парень, в общем-то, спокойный. В стае доминант, но никого особо не
прессует. На выставке он не первый раз, так что никаких засад я от него не
ожидала, посадила его в выставочную клетку, стоявшую рядом с клеткой Юньки и
Бруно, и ушла на улицу курить, но уже через пару минут меня срочно вызвали в
зал, потому что Мурзя в припадке ярости стал кидаться на соседнюю клетку с
явным намерением сожрать Бруно. Не успела я его успокоить и хоть немного
пригладить взъерошенную шерсть, как подошла его очередь на экспертизу.
Шейла вертела Мурзю в руках и радовалась, какой он beautiful. Beautiful Мурзя заводился по новой,
пушился и явно примеривался, как бы получше цапнуть наивную бабушку. Глядя на
его маневры, я попыталась было предупредить Шейлу, но как сказать по-английски
«осторожно», я забыла намертво — вместо этого память подсовывала мне фразы
«Wo darf man rauchen?“ (из жизненного опыта) и «Moscow is a capital of the
Soviet Union“ (из школьной программы пятого класса).
Так как первая фраза была, во-первых, не на английском, а на немецком, что
могло еще больше утвердить Штефана во мнении, что со мной можно общаться на
этом языке, а во-вторых, ввиду того, что я только что вернулась с перекура,
вопрос был риторическим, я отмела ее сразу. Вторая, хоть и была на английском
и даже обладала некоторой информативностью, вряд ли могла бы заинтересовать
Шейлу, да и вообще, была несколько не к месту, поэтому я продолжала
старательно улыбаться и мысленно умолять Мурзю не жрать бабулю.
К счастью, прокомпостировать Шейле руку Мурзя не успел, и с благожелательным
«nice” был водворен обратно в свою клетку.
Но на этом наши мучения не закончились. Более того — как оказалось, они
только начались.
Настал этап выбора трех лучших участников в категориях «Лучший стандарт»,
«Лучший рекс» и «Лучший лонгхэйр и вельветин».
Принцип, по которому Шейла выбирает победителей, непонятен никому — но это бы
еще Бог с ним, самое страшное — что никому непонятен сам процесс, а ведь
участвовать в нем приходится всем, кто попадается под руку комиссии. Шейла
просила принести ей одновременно всех (!) участников категории, закрывала
глаза и на ощупь оценивала шерсть. По какому принципу она называла номера, и
были ли это номера мест, крыс или чего-то другого, оставалось за кадром. К
сожалению, в какой-то момент я, задумавшись о своем и кивая на каждую фразу
Шейлы, неосторожно согласно кивнула и на вопрос «Do you understand?“.
Обрадованная богатством моего лексического запаса, Шейла стала обращаться ко
мне с пространными монологами, из которых я судорожно старалась выловить
основные мысли, чтобы понять, чего она от меня хочет. Так как удавалось мне
это не очень хорошо, а если честно — кроме «stay“, „can go“ и „next“ я
не улавливала ничего, я периодически обращалась к Ксене с горестным: «Блин,
ну че она хочет-то?!». «Да хрен ее знает», - некорректно, но по делу отвечала
Ксеня, - «Она, кажется, сама не знает, чего она хочет. Вроде просит повернуть
крысу спиной к ней и растянуть ее в длину».
Вы когда-нибудь пробовали вытащить из клетки чужую стрессующую крысу и растянуть ее в длину?
Наконец, наши лингвистические мучения закончились.
Самое смешное было даже не то, что первое место в юниорах и титул кандидата в
чемпионы получил Бруно, которого я посадила в выставочную клетку просто для
компании, а то, что после выставки меня подвозил домой один из организаторов,
который всю дорогу восторгался талантами Шейлы, особо отметив, что она еще в
молодости совершенно самостоятельно прекрасно выучила русский язык.
О
том, как важно учить матчасть
В целом, я достаточно вменяемый человек. И я прекрасно понимаю, что
количество животных в нашей квартире, скажем так, критично. Но бывают
ситуации, когда выбора просто нет. Нет, выбор-то, конечно, есть всегда, но
если выбирать между «взять» и «не взять и знать, что животное погибнет» -
этот самый выбор, увы, очевиден.
Именно так у нас появились Скрат и Ежик-второй.
За день до выставки я поехала к ветеринару за справкой. В клинике мне
сказали, что наш доктор на операции, и попросили прийти часа через два. И я
пошла убивать время в большой зоомагазин по соседству…
Вообще-то, я была уверена, что ничем не рискую – в этом магазине я уже была,
и знаю, что там продаются только самки и мелкие крысята. То есть совсем
мелкие, подсосные, недели по две-три. А я как-то в последнее время, если уж и
забираю зоомагазинных, то, в основном, «неликвидных» переростков, которых в
ближайшем будущем ожидает утилизация, то есть скармливание питону. Поэтому я
была уверена, что совершенно не рискую притащить домой очередного бедолагу.
Вот кого-кого, а меня очень трудно удивить плохими условиями содержания
животных. После ярмарки рептилий-то… А вот, оказывается, есть места и
похуже.
Пять совершенно истерзанных, исхудавших до костей самок сидели в наглухо
закрытом аквариуме – это в тридцатипятиградусную жару. Кто-то родил недели
три назад, кто-то – две, некоторые лежали на буквально одно-двухдневных, еще
слепых и голых, малышах. Из еды в клетке была миска с шелухой, оставшейся от
съеденного пару дней назад овса. Но главное – практически все малыши были без
хвостов. У кого-то не хватало только кончика, у кого-то остался только
крохотный обрубок…
Я позвала продавщицу и спросила, что у крысят с хвостами.
- А кто их знает, - зевнула она, - кто-то их тут жрет.
Очередное отступление.
Интеллект крыс настолько высок, что они, как и люди, могут сходить с ума – в
буквальном смысле слова. Видимо, с кем-то из взрослых именно это и произошло…
Судьба «бракованного товара» была настолько очевидна, что я решила вытащить
хоть одного. Выбирать я в таких ситуациях не люблю, поэтому беру первого, кто
попадается под руку. Продавщица открыла аквариум, к дверце подбежала одна из
недавно родивших самок – вот не знаю, то ли хотела защитить потомство, то ли
глотнуть хоть немного воздуха – и девушка привычным движением ударила ее так,
что бедная крыса отлетела к противоположной стене.
Я взяла маленького, едва ли трехнедельного агутьку.
- У этого хвост объеден, - предупредила меня продавщица.
- Я вижу, - сдерживаясь уже даже не из последних, а из каких-то резервных
сил, процедила я.
Внезапно девушка оживилась. Забегая вперед, скажу, что я сначала не поняла,
почему именно мне она предложила еще одного, до такой степени неликвидного
крыса, что его даже не выставили в зал, а засунули в подсобку, а потом до
меня дошло – видимо, она подумала, что я беру их на корм, раз мне
безразлично, что «товар с браком».
- А у нас тут еще есть фазз! – сообщила она, - Большущий! Вам не надо?
- Вроде я не видела, - засомневалась я, - а где?
- Да он в подсобке, вы не сомневайтесь – фазз, это он сейчас что-то
оброс, только я вас должна предупредить – дети у него лысые не
получаются, поэтому мы его с разведения списали, нам он не нужен, и такого
здорового все равно уже нет смысла в зал выставлять.
- Покажите! – попросила я.
Продавщица на несколько минут скрылась в подсобке, и снова появилась в зале с
печально известным ящиком Т3 в руках. В ящике, практически приплюснутый ко
дну низкой решеткой, без поилки и с куском черного хлеба вместо еды сидел
огромный красавец дабл-рекс. То, что я его заберу, мне было понятно сразу, но
тут он повернулся, и я от неожиданности чуть не выронила переноску с
малышом-агутькой: на меня смотрел умерший этой весной Ежик. Только у Ежика
был довольно нетипичный для крыс эстетический недостаток – слишком близко
посаженные, как будто запавшие, глаза. Больше я таких крыс никогда не видела
– и вот передо мной сидел такой же дабл, с такими же огромными дамбо-ушами и
глазами Ежика.
Это все конечно очень романтично, и сейчас хорошо бы написать что-то вроде «я
схватила его, прижала к груди, и мы снова обрели друг друга», но… Вы
когда-нибудь хватали незнакомую, прожившую жизнь в крайне скотских условиях
и, соответственно, неручную крысу весом под килограмм руками? Про «прижать к
груди» я уже не говорю…
- Его можно брать руками? – предусмотрительно поинтересовалась я, с тоской
думая, что, независимо от ответа, сделать это все равно придется.
- Ну как, - сомневающимся тоном ответила продавщица, - Наверное, попробовать
можно…
Правда, пробовать пришло мне. Крыс, надо сказать, попыток меня укусить не
предпринимал. Он свернулся калачиком и окаменел. Аккуратно подцепив его двумя
руками, я быстро плюхнула его в переноску к малышу.
- Что вы делаете?! – возмутилась предусмотрительно отошедшая в сторонку
продавщица, - Это же самцы! Их вместе держать нельзя, он вам мелкого загрызет!
На это я уже отвечать не стала и отправилась к кассе оплачивать свои
приобретения.
Малыш, названный Скраттом
(он и правда больше похож на бешеную белку, чем на крысу) поселился в «яслях»
с Нильсом и компанией. Ежик отправился на ПМЖ в каситу.
Двое суток он прятался в домике и не выходил даже поесть. Потом стал
потихоньку выбираться, но при моем появлении молниеносно нырял в укрытие
снова. На третьи сутки он, хоть и не вылез из домика целиком, уже высунул
наружу голову, а к вечеру взял у меня из рук печенье.
Вот я вроде имею какое-то представление о крысах. И даже ходила на лекции по
генетике. По крайней мере, мне понятно, что вязать дабла со стандартом и
ждать, что от такой вязки родятся фаззы – это все равно, что вязать овчарку с
той-терьером и надеяться на появление голых китайских собачек. И тем не
менее, меня совершенно не тянет заняться разведением, потому что вести чистые
линии – задача крайне непростая. А кого-то, к сожалению, незнание генетики не
останавливает…
Судя по всему, Ежик – отец Скрата и остальных агутек. Представляю себе
разочарование доморощенных генетиков, у которых вместо ожидаемых фаззов
родилось полтора десятка стандартных агутей…
Тарантино
отдыхает
Ну, и чтобы немножко разбавить идиллию…
Почему народ чистит клетки, убирает квартиры и готовит обед на три дня перед
выставкой? Да потому, что с выставки все возвращаются убитые до такой
степени, что сил хватает разве что доползти до кровати, и то медленно.
Поэтому, естественно, крысы все неприятные сюрпризы тоже приберегают до того
момента, когда вы в состоянии полутрупа вползете в квартиру.
В этот раз, вернувшись домой в час, когда все нормальные люди уже давно спят,
выгрузив из машины мешки с кормом и наполнителем общим весом в сорок
килограмм и тоскливо думая о том, что сейчас мне еще придется кормить весь
зоопарк, а бонусом еще и колоть антибиотики болящим, я, подойдя к касите,
обнаружила в ней Отика с огромной раной на горле – от плеча до уха – и
Роберта, у которого оторванное верхнее веко торчало над обнаженным глазным
яблоком.
Помянув недобрым (и даже нецензурным) словом всех возможных виновников
побоища, я принялась за обработку ран.
Отступление:
Такое бывает. Крысы иногда дерутся, и последствия могут быть разными – от
безобидных царапин до рваных ран, которые приходится зашивать под общим
наркозом. Кроме того, и без драк случаются такие вещи, как сорванный коготь с
сильным кровотечением, переломы и т.д. Главное в такой ситуации – не впадать
в панику. Хорошо, если есть возможность быстро попасть к ветеринару. Если ее
нет – подумайте, что можно сделать, используя подручные средства. Когда-то
меня, например, научили останавливать сильные кровотечения (сильные - это
когда кровь бьет фонтаном, заливая все вокруг) оригинальным способом –
опустить рану в обыкновенную муку. Проверено – помогает отлично. Ну и
повторюсь – обязательно держите дома аптечку с необходимыми средствами первой
помощи.
Отику я промыла рану на горле перекисью и намазала конопляной мазью. Роберту
на всякий случай залила глаз и рану на веке тобрадексом – это капли с антибиотиком.
Вместо здорового (и, замечу, вполне заслуженного) сна мне пришлось остаться у
клетки для выяснения главной загадки – кто же оказался зачинщиком? Не то,
чтобы во втором часу ночи мне особо хотелось проводить этологические
эксперименты – просто, если у кого-то зашкалили гормоны, его лучше отделить
от остальных хотя бы до утра, чтобы, проснувшись, не обнаружить в клетке еще
пару тяжело раненых. Подозрение пало на недавно подселенного в каситу
Посейдона – он, во-первых, очень крупный, во-вторых, ему четыре месяца – как
раз тот возраст, когда могут начаться гормональные бури, из-за которых даже
ласковые и ручные звери могут становиться агрессорами, в-третьих – он в
клетке новенький, мог решить, что за место под солнцем надо драться всерьез…
Но на Посейдоне не оказалось ни одной царапинки. Вряд ли четырехмесячный,
пусть и крупный, подросток рвал в клочья взрослых крыс, а сам в драке не
пострадал… Так что наиболее вероятным вариантом мне показалась драка между
Отиком и Робертом. Вот что уж они не поделили – кто знает, да это и неважно.
Но Посейдона пришлось вернуть в ясельную клетку все равно – почему-то
старичок Ясь, мирный и безобидный, вдруг стал вести себя с ним, как старшина
с новобранцем. Посейдон пока не сопротивлялся, только забирался подальше в укрытие
и шипел, но в случае, так сказать, вооруженного конфликта Ясь мог бы
пострадать нешуточно – силы-то уже в два с половиной года не те…
Так что бывает и так. В то же время, привезенных с выставки Юника и Бруно, а
заодно и Иалвара, я просто вытряхнула ко взрослым в тауэр – и они спокойно
влились в коллектив. Раз на раз не приходится. Бывает, что крысы не сходятся
характерами и конфликтуют. Универсальной тактики тут быть не может – оставить
их вместе и постараться примирить враждующие стороны или разделить от греха
подальше, может решить только хозяин, который знает все нюансы отношений в
стае.
Morce’s
House
Несмотря на пугающее количество бесприютных крыс, оказавшихся в нашем доме, я
и в мыслях не держала как-то «легализировать» свою деятельность и называть
себя приютом, питомником или чем-то в этом роде. Но так получилось, что при
подаче заявления в Чешский клуб крысоводов, куда мне понадобилось вступить
для того, чтобы было проще регистрировать крыс, да и, честно говоря, скидка
на участие в выставках меня тоже привлекла, необходимо было указать название
членской организации. То есть сначала мне нужно было придумать организацию (у
нормальных людей это обычно питомник), а потом уже заполнять заявление.
Так и возник Morce’s House, и теперь я приписываю всем своим подобрашкам эту
приставку.
Morce’s House – не приют в полном смысле этого слова. Это дом. Но это дом, в
котором очень много крыс, да и не только крыс.
Иногда я думаю, что если бы они жили в семье по двое-трое-четверо, это было
бы лучше. По крайней мере, внимания они точно получали бы больше. С другой
стороны… Во-первых, никто, кроме меня, не рвался забрать ни Ежика, ни
фаззов-поросят, засидевшихся в зоомаге, ни всех остальных. Во-вторых, иногда
мне кажется, что жизнь в большой стае, рядом с человеком, с которым крысы
могут общаться, но все-таки в среде, относительно приближенной к естественной
(не то чтобы я превратила свою квартиру в некое подобие канализационного
подземелья, имеется в виду только большая стая со своей иерархией,
отношениями и прочим), имеет свои прелести.
Для собак и кошек есть приюты, которые худо-бедно, но финансируются
государством, а иногда им достается и помощь от спонсоров. Есть специальные
спасательные станции для диких и экзотических животных. Для крыс нет ничего.
Они бесправны, как ни одно другое животное. Обыкновенный речной рак в Чехии
находится под охраной закона. Десятки тысяч крыс погибают каждый
день страшной, мучительной смертью в морозильных камерах, в ангарах, в
террариумах и прочих местах. Гибнут совершенно «законно», ибо понятие
«кормовое животное» само по себе не криминально. Да, теплокровное. Да, самое
интеллектуально развитое из всех млекопитающих. Да, способное чувствовать не
только физическую боль, но и горячую привязанность, любовь, тоску, страх,
радость. Но тем не менее – не более, чем кормовое.
Ученые с помощью приборов, улавливающих недоступные человеческому уху звуки,
доказали, что крысы умеют смеяться.
Я могу только добавить, что они умеют и плакать. Умеют радоваться, обижаться,
ревновать, вредничать, влюбляться, дружить…
Но за всеми нашими стереотипами это остается незамеченным. Потому что у крысы
противный длинный голый хвост, и вообще – она крыса.
Я очень люблю мультик про Шрека – даже несмотря на его демонстративный, так
сказать, антиэстетизм. Потому что он может научить детей, а может быть, не
только детей, видеть не только внешность и не верить стереотипам.
Классик когда-то сказал, что красота спасет мир – с утверждениями классиков
принято соглашаться. Но на самом деле – разве это так? И где прописаны
критерии «объективной красоты»? Живое может нравиться или не нравиться, но
оно не может быть красивым или некрасивым. Даже самая совершенная красота
сама по себе не спасет ровным счетом ничего. Это вообще не ее задача.
Ну и вот, если вернуться к тому, что такое Morce’s House и зачем это нужно –
это нужно лично мне как альтернатива действительности, в которой, как по
Оруэллу, все животные равны, но одни равнее других. Нет приюта, который
занимался бы пристройством крыс.
Собственно, пристройством практически нереально заниматься и мне. Потому что
выкупленную из зоомага взрослую крысу, при наличии огромного количества
маленьких, здоровых, социализированных крысят из питомников, фиг кто возьмет.
За все время мне удалось найти хозяев только семерым крысам. Но даже это
имеет для меня значение, просто потому, что это целых семь жизней. Жизнь –
любая, чья угодно – в принципе приоритетна. Но это мало. А с другой стороны –
хоть что-то.
Я по мере возможностей стараюсь пиарить «обыкновенных» крыс, участвуя с ними
во всех выставках подряд, чтобы все собственными глазами увидели, что они
ничуть не хуже остальных – ни внешне, ни по характеру.
По сути, приставка Morce’s House перед именем означает «спасенная крыса».
Бойтесь своих желаний, ибо они могут
исполниться...
Собственно, эта глава, как и несколько последующих —
уже постскриптум. Потому что я была уверена, что больше уже никого не заведу.
Но человек, как известно, предполагает...
В мае 2013
года в приюте появились новорожденные котята в количестве четырех штук.
История совершенно невероятная и стоит того, чтобы ее рассказать.
На городских
улицах в Чехии вы бродячих кошек не увидите. Но, тем не менее, это не
означает, что их здесь нет. Живут они обычно за городом, колониями, и почти
не знают людей — это уже в далеко не первом поколении дикие животные.
И вот одна из
таких кошек, родив котят, видимо, ослабела настолько, что, преодолев страх
перед людьми, пришла просить у них помощи — принесла котят на веранду дачи
волонтера приюта.
Когда котята
подросли, их стали пристраивать, а мать пришлось, стерилизовав, вернуть туда,
откуда она пришла — приручить ее было невозможно.
Мне всегда
хотелось рыжего кота. Именно рыжего — и обязательно большого, толстого и
наглого. Тем не менее, даже зная, что двое из этих котят — рыжики, я на них
не засматривалась: котов у меня и так полна коробочка, а рыжий — окрас
ходовой, пристроятся и без меня.
Прошло
полгода. Котята зависли, и желающих на них не было совсем. Ни одного. И я
дрогнула. По фотографиям на сайте мне понравился один из двух рыжиков.
Написав Яне, я получила ответ, что именно этот котенок совсем дикий, а вот
его братишка более ручной, и лучше бы мне взять его... Решив не откладывать
смотрины, мы отправились в приют на следующий же день.
Котята жили
не в «кошачьем доме», а у соседа-волонтера дома, в отдельной комнате — той
же, где когда-то жил Дизель. Прежде чем идти собственно к соседу смотреть
котят, мы с Яной сели в саду выпить по бокалу вина и поболтать, а дочка
отправилась в «кошачий дом» - садовый
домик, где живут взрослые кошки. И там на нее тут же запрыгнула
миниатюрная серебристая кошечка, обняла ее за шею и категорически отказалась
слезать. Когда дочка все-таки вышла из домика, кошка подбежала к зарешеченной
двери и стала карабкаться по решетке наверх.
Я тут же
сказала, что, похоже, она нас выбрала, и вариантов у нас нет — надо брать.
Дочка задумалась, но ничего не сказала, и мы отправились к котятам.
Котенок, о
котором Яна говорила, что он более ручной, тут же от нас сбежал, зато его
«дикий» братик спокойно пошел ко мне на руки. Мы уже упаковали его в
переноску и заканчивали оформление документов, когда дочка сказала, что без
той серой кошки из домика домой не поедет. Нам пришлось буквально бегом
вернуться в приют, схватить кошку, сунуть ее в переноску к котенку — на
оформление еще одного протокола о передаче животного времени не оставалось —
и с двумя кошками в переноске мы поздним ноябрьским вечером отправились
домой.
Кошку назвали
Сильвер — из-за серебристого окраса, а рыжего котенка — Персеем, в быту —
Персиком.
Сильвер,
выйдя из переноски, тут же совершенно спокойно обошла свои новые владения,
забралась на кошачий комплекс, покувыркалась там, поела и отправилась спать.
Персик шипел, психовал и пытался спрятаться подальше.
Спустя
несколько дней ситуация не улучшилась. Котенок был не только диким — он еще и
совершенно игнорировал лоток. «Сюрпризы» находились везде - в шкафах, в углах, под мебелью... При этом
в приюте с ним таких проблем не было. Мы меняли лотки, ставили дополнительные,
сыпали туда разный наполнитель, разбрызгивали по всей квартире срочно
выписанный из России «Антигадин»... Эффекта не было. Тогда мы решились на
раннюю кастрацию — планировали не раньше года, а получилось в семь месяцев.
Пока кот был
под наркозом, врач сделал ему рентген — и оказалось, что у него тяжелый отит.
Барабанной перепонки уже не было, а внутри была такая каша из гноя и крови,
что понять, в каком состоянии внутреннее ухо, было невозможно. В перспективе
отчетливо маячила операция с крайне неясным исходом — фактически пришлось бы
долбить череп...
Из клиники мы
вернулись с мешком антибиотиков. Ухо нужно было постоянно промывать, а в кота
запихивать таблетки. Поэтому мы практически не спускали его с рук, а вечером
я укладывала его спать на свою подушку, чтобы не проспать, если ему вдруг
станет хуже.
И кота как
подменили. Дикий звереныш добровольно глотал антибиотики, терпел промывания
уха, сам прибегал приласкаться — и через несколько недель превратился в мою
тень. На такую самозабвенную преданность способна не каждая собака. Когда я
дома, он не отходит от меня ни на шаг, первым несется встречать меня в
коридоре, когда я прихожу с работы, и очень обижается, если я задерживаюсь.
А вот Яну он
откровенно боится — видимо, подозревает, что приходит она не просто так, а
целью забрать его обратно. Первые ее визиты он переносил тяжело — кидался на
нее с шипением, размахивал лапами, подползал и пытался укусить — в общем, изо
всех сил давал ей понять, что совершенно не рад ее видеть. Через несколько
месяцев Персик немного успокоился, но до сих пор при появлении своего бывшего
куратора прячется и не выходит, а если она все-таки пытается с ним
поздороваться — шипит.
Мы так до сих
пор и не знаем, что было причиной «туалетных» проблем — то ли отит, то ли
страх, что его вернут в приют, то ли и то, и другое... Конечно, два месяца
бесконечных уборок и мытья полов, не говоря уже о постоянных стирках —
удовольствие несколько ниже среднего. Но я была абсолютно уверена, что ни
одно животное не будет «гадить назло», и наказаниями можно разве что усугубить
и так проблематичную ситуацию. Так и получилось — пока мы лечили отит, Персик
стал совершенно, я бы даже сказала, гиперручным, котом, и была ли проблема
физиологической или психологической — она разрешилась сама собой. А я
получила то, чего и хотела — Персик вырос ярко-рыжим, большим и на редкость
наглым котом.
Сильвер же
выбрала себе хозяйку сама и меня практически не замечает. Зато дочку она
обожает, спит с ней в постели, ездит по квартире у нее на плече... Мне всегда
казалось, что Сильвер — кошка крайне стрессоустойчивая. Но однажды мне
пришлось отнести ее к ветеринару, и я поняла, что ошибалась. Истерика,
которую устроила Сильвер в переноске, увидев улицу, запомнилась мне надолго.
Несмотря на то, что до клиники мне нужно было пройти всего пару кварталов,
дорога показалась мне бесконечно долгой: Сильвер колотилась о пластиковые
стенки переноски с такой силой, что мне казалось, что сейчас дверца вылетит
из пазов, и кошка выпадет на асфальт — и лови ее потом... Получасовая
«прогулка», хоть и завершилась вполне благополучно, явно добавила мне
несколько седых волос.
Сильвер
оказывалась без дома дважды, оба раза — вместе с сестричкой. В первый раз их
подобрал на улице прохожий, но потом у Сильвер обнаружилась пиометра, и он,
недолго думая, сдал обеих кошек в приют. Сестричка пристроилась быстро, а у
Сильвер начались осложнения, закончившиеся повторной операцией, и она
осталась в приюте, в итоге дождавшись там нас.
Так у нас дома оказалось пять кошек. Недавно в разговоре с подругой я
ляпнула, что хочу кошку с голубыми глазами — и теперь опасаюсь, что
заявленная выше цифра не окончательна. Как говорится, бойтесь своих желаний,
ибо они могут исполниться. А я на собственном опыте убедилась, что
исполняются они всегда.
Вот теперь точно могу утверждать — бойтесь своих
желаний...
Так как кошка
с голубыми глазами нам не грозила — по помойкам они не шастают, а от покупки
в питомнике меня остановила бы не только финансовая ситуация, но и остатки
здравого смысла, я непозволительно расслабилась. И в этом расслабленном состоянии
отправилась в приют.
В общем,
ничего удивительного в том, что я не видела эту кошку раньше, нет. Вот когда
пришло время — тогда и увидела. Пока вокруг меня скакало стадо желающих
продемонстрировать все свои достоинства котов, она демонстративно забилась в
угол клетки и отвернулась — мол, сама знаю, что не понравлюсь, не очень-то и
хотелось...
Кошка была
удивительная. Должна честно признаться, что более страхолюдного создания мне
еще встречать не приходилось — с торчащими костями, облезлая, побитая лишаем,
беззубая и старая. Рог судьбы прозвучал отчетливо, и я потребовала «вот это»
завернуть.
Не то, чтобы
я была таким уж ангелом, старательно подбирающим всех подряд сирых и убогих.
Но в этой кошке чувствовался характер. Жуткая плешивая развалина смотрела на
меня с таким презрением, что это не могло не вызвать уважения.
История
оказалась банальной — отловили диких кошек, всех после стерилизации вернули
туда, где они жили, а эта оказалась такой ласковой, что ее оставили в приюте
и попытались найти ей хозяев. Но как-то она никому не глянулась, зависла в
приюте, потом стала болеть — сначала воспалились десны, да так, что пришлось
удалить все зубы, потом вдруг все тело сожрал лишай... И как-то так стало
понятно, что кошка остается «на доживание» в приюте. Потому что — ну,
собственно, всем и так понятно, почему...
Нет, я на
самом деле думаю, что нормально — это хотеть животное для себя. Молодое,
здоровое и послушное. Хорошо бы и красивое. Я тоже когда-нибудь заведу
сиамскую ориентальную кошку. Фьючер, как говорится, сильно индефинит. А пока
— пока получается вот так.
В общем, в
первый раз кошка косилась на меня крайне недобрым взглядом и изо всех сил
демонстрировала полную незаинтересованность.
Во второй раз
мы приехали уже вместе с дочкой. Кошка к тому времени немного обросла и уже
не выглядела побитой молью. Но в целом впечатление было все еще удручающим.
Поэтому дочке она тоже понравилась.
То ли кошка
каким-то шестым чувством поняла, что мы приехали именно из-за нее, то ли ее
подкупил искренний восторг дочки, которая горячо утверждала, что киса «вполне
симпатичная, глаза вот красивущие» - но в этот раз она уже с удовольствием
пошла на руки, дала себя погладить и даже стала мурчать.
Так появилась
у нас Зира – старая облезлая кошка с нереальными, космическими глазами
ярко-изумрудного цвета.
В качестве
места обитания Зира выбрала подоконник в гостиной – там у нее лежало одеяло,
стоял домик и миски. Вниз она почти не спускалась, предпочитая смотреть в
окно и отдыхать в своем «будуаре».
В первые
сутки после приезда Зиры Персик истерил так, что мне было искренне его жаль.
Он ушел в дочкину комнату, улегся в кресло, отвернувшись от всех, и выл.
А потом,
совершенно неожиданно для нас, он Зиру полюбил. Это была не просто обычная
котячья дружба с играми и сном в обнимку. Живой, активный, веселый Персик
практически переселился на подоконник к своей новой подружке, и целыми днями
о ней заботился – согревал, чистил шерсть… Если Зире нужно было спуститься на
пол, по комнате она перемещалась исключительно в сопровождении своего личного
телохранителя – Персик неотступно следовал за ней и отгонял всех остальных.
Именно Персик помогал Зире, никогда не жившей в доме, привыкнуть к «домашней»
жизни.
Зира, в свою
очередь, всегда припрятывала для него остатки своей еды и относилась к нему
так же трогательно, как и он к ней.
Когда я
разбирала фотографии, я трудом нашла
всего две, на которых Зира запечатлена без своего верного друга.
Понемногу
процесс привыкания продвигался – Зира уже не боялась выходить на кухню, спала
на диване и даже пару раз забиралась ночью в постель, интересовалась
игрушками… Мы с Яной планировали отвезти ее на обследование щитовидки и
попытаться хотя бы уменьшить дозы кортикоидов, которые она принимала.
Все
закончилось внезапно. Вернувшись с работы, я нашла Зиру в домике на
подоконнике в полубессознательном состоянии. Было девять вечера – практически
все ветеринарные клиники были уже закрыты. Связавшись по телефону с Яной, я
на удачу поехала в одну из ветеринарок, которая работала до полуночи.
Я очень
благодарна врачам этой клиники за то, что они ни словом не прокомментировали
внешность Зиры. С ней носились так, как будто она была племенной породистой
кошкой стоимостью в пару тысяч евро. А я уже не раз сталкивалась с тем, что и
для ветеринаров «все животные равны, но некоторые равнее других», и боялась,
что с Зирой просто не захотят возиться.
Почти
невозможно было взять кровь на анализ – температура 32, давление очень низкое
– кровь просто не текла. Зира периодически приходила в себя и тут же опять
проваливалась в забытье. Наконец, кое-как мы нацедили несколько капель крови
и стали ждать результатов из лаборатории. Единственное, на что мы могли
надеяться – это внезапно развившийся диабет. В этом случае можно было бы
комбинировать кортикоиды, которые его провоцируют, с инсулином – как сказал
врач, «мы изгоняли бы дьявола с помощью черта», но это был шанс на жизнь. Все
остальные варианты диагноза шансов не оставляли.
Через
четверть часа пришли результаты анализа крови. У Зиры отказали почки.
Нам долго
объясняли, что шансов нет никаких. Совсем. Мы можем оставить ее на ночь в
клинике на капельницах, но до утра она не доживет.
Мы сидели с
завернутой в одеяло Зирой на руках в процедурке, где нас оставили, чтобы мы
приняли решение. Это был, наверное, один из тех редких случаев, когда я этого
решения принять не могла. Я звонила Яне, и она говорила мне то же, что и
врачи – шансов нет. Но если нет шансов, это не значит, что нет хотя бы
надежды на чудо…
Оставить Зиру
на ночь в больнице… Я думала о том, что всю жизнь, за исключением последних
месяцев, она была одна. И сейчас она из-за моей неспособности взять на себя
ответственность, останется одна и умирать. Может быть, долго и мучительно. В
незнакомом, чужом и страшном месте.
Согласиться с
усыплением? А вдруг все-таки есть крохотный, единственный шанс? Вдруг для нас
там наверху сделают исключение и подарят этой – да, старой, страшной,
больной, но так этого заслужившей – кошке еще хоть пару месяцев?
Зира у меня
на руках лежала уже неподвижно, и только ее нереально зеленые глаза были еще
живыми. Я прижимала ее к себе и хотела только одного – чтобы она ушла сама. Я
просто физически не могла произнести то, что должна была.
Почему-то
именно в этот момент я вдруг очень остро ощутила собственное одиночество –
рядом была только дочь, такая же потерянная, как и я, и не было никого, кто –
ну, пусть бы не решал за меня. Но хотя бы сказал какую-нибудь банальность
вроде «все правильно» или даже совершенно идиотское в этой ситуации «все
будет хорошо». Зира умирала, а я сидела на застеленной полиэтиленом холодной
кушетке и думала о том, что никогда за всю мою жизнь у меня не было чувства,
что за моей спиной есть еще кто-то. Кто-то, на кого можно опереться, когда
сил уже совсем не осталось. Но я могла сделать одно – стать этим «кем-то»
хотя бы для Зиры. Помочь ей уйти легко и быть с ней до конца.
Очень тяжело
смерть Зиры переживал Персик. Когда мы вернулись из клиники, он долго
непонимающе заглядывал в пустую переноску, требовательно мяукал, заглядывая
мне в глаза, а потом ушел спать на ее место на подоконнике и провел там
несколько дней.
В следующее
воскресенье мы с Яной приехали в клинику, забрали тело Зиры и вернулись в
приют, где в саду под туями Зира нашла свое последнее пристанище.
Конечно,
после этого мы долго сидели в саду, пили вино, разговаривали, плакали и
смеялись, вспоминая не только Зиру, но и тех, кого нет с нами уже давно.
Потом мы переместились в дом, и там нам под ноги выкатился крохотный
бело-рыжий клубок шерсти, при ближайшем рассмотрении оказавшийся котенком
месяцев двух от роду. Оказалось, нашли его на оживленной улице в центре
города, по которой он топал на еще неокрепших лапках к какой-то одному ему
известной цели – грязный, блохастый, голодный, но деловитый и упрямый в своем
желании выжить. Это те качества, которые я всегда ценила, поэтому котенок,
как вы понимаете, переехал жить к нам. Но это уже следующая история.
В заключение
Я очень хочу
поблагодарить всех, кто помогал и продолжает мне помогать, всех, без кого не
было бы Ковчега, не было бы этих историй, не было бы огромной части моей
жизни. Это моя дочь, которая наравне со мной заботится обо всех обитателях
нашего дома и мой брат Андрей, который, во-первых, воспитал во мне любовь к
животным, а во-вторых, и по сей день у него их больше, и это меня очень
радует, потому что я всегда могу сказать, что есть люди, еще более
сумасшедшие, чем я. Это Марина, Наташа, Оля, Володя, Надя, Инна, Саша, Лариса, Люба и
многие другие мои друзья с ратфорума. Это Катя, которая буквально пинками
заставляла меня садиться за компьютер и писать, а потом добровольно взвалила
на себя обязанности литагента.
Спасибо вам
всем. Ковчег будет, и на его борту будут появляться новые пассажиры, о
которых я расскажу в следующий раз.
Я очень
надеюсь, что эти истории помогут хотя бы нескольким животным обрести дом. И
если это случится, я буду считать, что цель была достигнута.
Спасибо.
|